Она пропитана ею. Ее ночная рубашка разорвана и промокла. Мой взгляд скользит по ее бессознательному телу, и мне приходится снова залезть в штаны, прежде чем у моего члена появятся какие-либо идеи. Она прекрасна. Далеко не от слаборазвитой и беспокойной лучшей подруги моей покойной жены.
Моя челюсть сжимается, когда мысли об Аде наполняют мою голову.
Я должен приказать своим людям выкинуть ее на улицу и позволить тому, кто это начал, покончить с этим навсегда. Семья Кастелланос — не что иное, как отбросы. Предатели своего народа. Я бы сделал миру одолжение, если бы выбросил ее в ночь, и ее некому было бы защитить.
Вот только я идиот.
Вместо того, чтобы выбросить мусор, я подхожу к ней и беру ее гибкое тело на руки. Она снова стонет, инстинктивно поворачиваясь к моей груди в поисках моего тепла. Ваня выглядит невинной в моих объятиях. Ее длинные ресницы падают на бледные щеки, а глаза танцуют за закрытыми веками.
Без особых усилий я несу ее вверх по лестнице. Я собираюсь поместить ее в одну из комнат для гостей, но мои ноги продолжают идти, и я обнаруживаю, что кладу ее окровавленное тело на свои темные атласные простыни. Она едва шевелится, дыхание поверхностное, лицо бледное.
— Антон, — зову я, зная, что мой секундант недалеко от меня. Он, без сомнения, получил известие в тот момент, когда она вошла в дом.
Его голова высовывается в комнату, на лбу у него появляются морщины от беспокойного хмурого взгляда.
— Что случилось? — его глаза округляются, когда он видит Ваню в моей постели. — Блядь. Что тебе нужно?
— Отведи нескольких человек в дом Кастеллано, — говорю я ему. — Я хочу знать, что там произошло. Пейдж Мэдсен, пока ты этим занимаешься, — Антон кивает и достает телефон, чтобы позвонить врачу. Не сказав больше ни слова, он ушел, и мне остается ждать.
Снова.
Точно таким же, каким я был шесть лет назад.
В больнице пахнет отбеливателем и гниющей плотью. Странное сочетание, даже для больницы, но это все, что я чувствую. Я расхаживаю по залу ожидания, Антон рядом со мной, мы оба чертовски нервничаем. Его нога неудержимо подпрыгивает, и он с тревогой кусает большой палец. Всё в этой ситуации пиздец. Он это знает. Я знаю это.
— Мистер Волков? — доктор зовет меня по имени из двойных дверей с надписью «вход воспрещен». Даже я не смог вклиниться за кулисы. Маленькая медсестра, которой я угрожал, с громким ревом оттолкнулась.
Я перестаю ходить и иду к доктору. На нем все еще кепка хирурга, маска свободно висит на шее. Беспокойство отражается на его лице, когда он видит меня. Он быстро приобретает атмосферу профессионализма, которую он, без сомнения, использует ежедневно. Он не единственный, у кого такая реакция на меня. Моё имя известно всему городу. Моя репутация опережает меня.
— Моя жена? — спрашиваю я, стараясь не показать своих нервов. — Как она? — нога Антона перестает подпрыгивать по полу, пока он слушает.
Доктор прочищает горло.
— К сожалению, нам не удалось ее спасти, — выражение его лица становится печальным, когда он покачивает головой. — Или ребенка. Ваша жена была очень… тщательной. Она знала, что делает.
Конечно, она это знала. Это был ее план с самого начала. В этом я не сомневаюсь. Моя бедная предательница-жена. Если бы она не покончила с собой, я бы с радостью сделал это за нее. Я нелегко переношу предательство, и как только ребенок родится, ее похороню на глубине шести футов рядом с ее предательской подругой.
— Мне нужно, чтобы вы провели тест ДНК, — говорю я доктору.
Его брови хмурятся в замешательстве.
— О твоей жене?
Я качаю головой.
— О ребенке.
Еще один предательский секрет, который нужно раскрыть, и впереди еще несколько миллионов.
— Адриан, — соответственно кивает мне доктор Мэдсен, входя в комнату с большим чемоданом в руках. Его помощник следует за ним с холодильником на колесиках. Шесть лет назад ему не удалось спасти жизнь моей жене. Два месяца спустя я нанял его, чтобы он стал личным врачом моей семьи. Ему часто приходится работать в неурочные часы, но я плачу ему больше, чем когда-либо могла бы заплатить больница, и ему не нужно беспокоиться о совете директоров или о красоте в рамках медицинской этики. У него также есть больше времени, чтобы быть с женой и детьми.