— Не могу дождаться, чтобы попробовать, — это чистая правда. У меня никогда не было отношений с матерью. Она никогда не готовила и не приглашала меня на обед. Ада была моей единственной спутницей, и мне интересно, обиделась ли она когда-нибудь на это. Мы оставались близкими, когда мой отец исключил ее из числа моих компаньонок, но это никогда не было прежним. Взгляд моей подруги встревожил меня. Она продолжала рассказывать о том, как мне повезло быть Кастельяно и принцессой мафии. Наследницей. Я до сих пор удивляюсь, почему она считала мою жизнь какой-то сказкой, когда воочию видела, какой она была.
Одинокой.
Больной.
— Мне бы этого хотелось, — мягко улыбается мне Светлана. Елена выходит из-за стола, чтобы сходить в туалет. За ее отсутствием наступает тишина: я пью свой напиток, а Светлана — свой.
— Знаешь, он не так уж и плох, — она говорит через несколько секунд. — Адриан.
Позволю себе не согласиться.
— Я уверена, что ты так видишь, — говорю я. — Но ты его мать.
— А ты станешь его женой.
— Не по своей воле.
— А какой у тебя был еще выбор? — возражает она. — Мой сын, возможно, не полностью держит меня в курсе, но у меня повсюду глаза и уши, родная. Твой отец продал тебя Спиридакосу на аукцион, где он заработал бы сотни миллионов долларов за твою девственность и фамилию. Что бы ты предпочла: это или безопасность и защищенность?
— Ни одно из этого, — я поднимаю на нее подбородок. — Я предпочитаю быть свободной. Оставить после себя фамилию, которое я ношу. Для меня это ничего не значит. Ни сейчас, ни когда-либо.
В ее взгляде чувствуется жалость, когда она смотрит на меня. Я ненавижу жалость.
— После всего, что ты пережила, — она качает головой. — Ты не можешь быть настолько наивной, чтобы верить, что можешь избежать того, кто ты есть.
— А кто я? — я щелкаю. — Нелюбимая дочь? Забытый ребенок? Сирота? Пленница? Пешка? Это имена, которые дал мне твой сын. Те, которые он использует, чтобы напомнить мне о моем месте.
— Тогда покажи ему, что ты не принадлежишь к этим именам.
— А какие имена принадлежат мне? — спрашиваю я ее, слезы наворачиваются на глаза.
При моем вопросе ее лицо озаряется, взгляд решительный.
— Королева.
— Не уверена, что твой сын так меня видит.
— Неважно, какой у тебя непростой старт, Ваня, — она наклоняется и берет мою руку в свою. — Ты станешь его женой, и он будет относиться к тебе с уважением, которого заслуживает этот титул.
Хорошо.
— Как он сделал сегодня? — я склоняю голову набок и смотрю на нее. — Вот какого уважения заслуживает жена Волкова? Вечеринка, планирующая свадьбу? Выбирает мне платье, не посоветовавшись со мной? Если ты так представляешь уважение, тебе следует обратиться к терапевту.
Я ожидаю, что она разозлится на мои слова. Взглянуть на меня, может быть, даже дать мне пощечину за неуважение к ее мнению. Может быть, она разрушит меня, как когда-то моя мать, своими пьяными словами. Вместо этого она улыбается ярче. В ее глазах есть огонек, который приводит меня в бешенство.
— А ты не думала, что, может быть, ему просто нравится тебя раздражать?
— Это глупо, — невозмутимо говорю я. — Где мы? В третьем классе? Если он тянет меня за волосы, значит ли это, что я ему нравлюсь?
Я чувствую, как мои щеки горят от этих слов. Он дернул меня за волосы. Много раз. И мне это понравилось.
На ее лице появляется понимающий взгляд. Она выглядит так, как будто собирается что-то сказать, но удача на моей стороне, потому что Елена выбирает это время, чтобы вальсировать обратно к столу, а официант стоит недалеко от нее.
Вскоре мы уже слишком заняты, чтобы говорить, и это долгожданная передышка. Я не хочу говорить об Адриане или предстоящей свадьбе, на которую у меня до сих пор нет даты. Я также не хочу думать о том, что значит быть его женой, потому что быть его пленницей чертовски неприятно.
Это не совсем так, но я отвлеклась.
Вместо этого я наслаждаюсь вкусной едой, стоящей передо мной. Стол ломится от нескольких сортов пельменей, русских пельменей и шашлыка. Есть суп, блины и пирожки, а затем кофе и медовый пирог. Когда мы выходим за дверь, я настолько наелась, что чувствую, что сейчас лопну.
Короткая поездка до их дома наполнена смехом и музыкальными шоу, когда Елена демонстрирует свой музыкальный талант. Светлана молчит, но я вижу, как она улыбается дочери, как солнце. В горле возникает комок. Моя мама ни разу мне так не улыбнулась. Как будто я что-то значила для нее.
Почувствовав мой взгляд, Светлана перевела взгляд на меня и одарила меня мягкой, ободряющей улыбкой. Улыбка матери, и мне нужно все, чтобы не зарыдать. У меня никогда не было этого раньше. Чувство принадлежности и семьи. Меня утешает мысль, что из этого брака выйдет хоть что-то хорошее.