— Хорошо, — еще одна икота, и она вешает трубку.
— Она у меня, — кричит Антон через несколько мгновений. — Она идет на кладбище, но не выходит, — еще несколько ударов по клавиатуре. — Черт. На могиле Коры нет угла.
Черт возьми.
— Подожди… — его указательный палец прокручивает мышь. — Через несколько часов на парковку въезжает небольшой фургон, и… через десять минут кажется, что они кого-то несут через плечо. Это, должно быть, Ваня.
Мы получили ее.
— Кензо. Ты можешь отследить чип на кредитной карте Елены?
Кензо широко улыбается.
— Держу пари, что смогу.
Все черные безлимитные кредитные карты Amex имеют чип отслеживания на случай, если они будут потеряны или украдены. Если нам повезет, люди, которые ее похитили, этого не узнают.
— Бинго, — кричит он. — Ты не поверишь этому. Они в мотеле, где Кору нашли убитой. Я отправил адрес на ваши телефоны.
Эта новость должна была бы меня удивить, но это не так. Если я чему-то и научился, так это тому, что Ада, кажется, имеет склонность к драматизму, когда дело касается Вани. Для Ады все началось в этом мотеле. Задолго до убийства собственной матери.
— Давайте пристегнемся, — говорю я им. Через несколько минут мы уже в подвале казино, где у меня находится Оружейная палата. У каждого из нас есть пистолет-пулемет Beretta 93R, а также Glock 45. Пятнадцать моих людей готовятся вместе с нами и готовы быть наготове на случай, если что-то пойдет не так. Мы не знаем, сколько мужчин будет в распоряжении Ады, и хотим быть готовыми.
Я надеваю бронежилет и засовываю свой «Глок» в кобуру над сердцем. Еще один «Глок» сидит у меня за спиной, а я перекидываю ремень автомата через плечо. Я загружаю дополнительные боеприпасы в обоймы, прикрепленные к моему поясу.
Вместе мы направляемся к гаражу, где нас уже ждет свита внедорожников.
— Вы все знаете нашу цель, — говорю я мужчинам. — Фотография объекта загружена на ваши телефоны, и вы должны защитить ее любой ценой.
— Мы возьмем кого-нибудь живым? — спрашивает один из моих людей.
— Нет. Убить их всех.
Не волнуйся, моя маленькая львица. Я иду за тобой.
ГЛАВА 38
Ваня
Боль.
Белая, горячая, ослепляющая боль.
Это все, что я чувствую. Это повсюду. Невыносимая и безжалостная, не предлагающая спасения от постоянных мучений. Постонав, я медленно начинаю приходить в сознание, борясь с переворачиванием живота. Как долго я отсутствовала на этот раз? Секунды? Минуты? Часы?
Мой мозг стучит, как сердцебиение, о череп. Теплая, липкая жидкость стекает по той стороне моей руки, где Ада начала меня резать. Мое дыхание поверхностное и болезненное, боль в легких делает почти невозможным глубокий вдох. Даже малейшее движение вызывает жгучий приступ агонии, проходящий через мой живот, прожигая след в нижней части моего тела.
Я не уверена, как долго она водила этим ножом по моей коже, как будто это была кисть, а я была ее холстом, но этого было достаточно долго, чтобы мое тело наконец сдалось. Мои плечи кричат на меня, и я беспокоюсь о том ущербе, который причиняет их долгое нахождение над головой. Такое ощущение, будто они вывихнуты, но когда я пытаюсь пошевелить ими или сделать что-нибудь, чтобы уменьшить нагрузку на нежные суставы, меня останавливает жгучая боль в запястьях.
— С возвращением, — протягивает слова Ада, вставая со стула. — Я не могу передать тебе, насколько приятно видеть тебя в моем положении. Ты всегда говорила, что моя жизнь лучше твоей. Что однажды мы поменяемся местами. Ну… — она указывает на комнату вокруг себя. — Добро пожаловать в мою жизнь, сестренка.
— О чем ты говоришь? — мой голос звучит странно для моих ушей, хриплый и скрипучий, гортань болит от криков.
— Это была моя реальность, Ваня, — шипит она на меня. — Мне было четырнадцать, когда наш отец привел меня сюда и заставил смотреть, как его люди групповым изнасилованием брали мою мать.
Нет. Мой отец был монстром, но не… он бы не…
— Я вижу, что ты с этим борешься, — она приближается ко мне. Инстинкт заставляет меня отстраняться от нее. Пальцы ног выскальзывают из-под меня, когда я пытаюсь отойти, и кряхчу от боли, когда вес моего тела прижимается к моим плечам и запястьям. Я чувствую, как свежая кровь из разорванной кожи стекает по моим рукам. На ее накрашенных губах растянулась дикая улыбка. Она наслаждается этим.
— Ты отомстила, — говорю я ей. — Ты убила его. Ты убила их всех.
Она смеется.
— Я знаю. Наняла моего дурацкого дядюшку, чтобы он сделал эту работу, а он даже не смог сделать ее правильно. Ему пришлось пойти и взять головы. Больной ублюдок любил ими пользоваться.