— Елена Лукас. Она там, внутри.
Дмитрий не останавливается, но заглядывает в комнату и, по-видимому, удовлетворенный тем, что жизни Алексея ничего не угрожает, снова поворачивается к нам. Этот человек был обучен защищать Алексея любой ценой. Это, мягко говоря, достойно восхищения.
— Частный самолет готов. Нам нужно идти прямо сейчас, – сообщает мне Алексей.
— Домой? – Я спрашиваю, чтобы быть уверенным.
Алексей кивает.
— Если ты спрячешься, это покажет им, что они победили. Тебе нужно взять все в свои руки прямо сейчас.
Я киваю, соглашаясь с ним. Я также должен организовать похороны моего отца.
Мысль острая и удушающая. Пытаясь отвлечься от печали, я надеваю пиджак и иду в спальню. Когда я вхожу, то нахожу Елену сидящей на краю кровати. Она мгновенно встает, ее взгляд мечется между мной и дверным проемом.
— Пора идти, – говорю я, протягивая ей руку.
Елена колеблется, но потом подходит ко мне. Ее ладонь холодна как лед, когда она встречается с моей, и это заставляет мои пальцы крепко обхватить ее. Я притягиваю ее ближе, пока наши тела почти не соприкасаются, и, подняв другую руку, провожу пальцами по ее щеке.
Блять. Она замерзает.
Отпуская ее руку, я обнимаю ее, пытаясь подарить ей немного своего тепла, но вместо этого нахожу утешение, в котором нуждался с тех пор, как узнал, что потерял своего отца.
Закрыв глаза, я зарываюсь лицом в ее волосы и делаю глубокий вдох, но затем Елена напрягается в моих объятиях.
— Всего на минутку, – шепчу я. – Мне это нужно.
Она не сопротивляется, а вместо этого обнимает меня за талию. Это именно то, что мне было нужно.
Боже, у нее даже есть сила прогнать мое горе прочь.
Моя хватка на ней становится крепче, и я наслаждаюсь покоем, который нахожу в ее объятиях, пока из гостиной не доносится голос Алексея:
— Нам нужно уходить.
Неохотно я отхожу от Елены и, взяв ее за руку, вывожу из комнаты. Я соединяю наши пальцы, и мы следуем за русскими мужчинами вниз, туда, где оставили наш багаж.
Не желая копаться в одежде Елены, я открываю свою сумку и достаю из нее свитер. Взгляд Елены устремляется на мое лицо, когда я помогаю ей надеть его. Я поправляю ткань поверх жилета, и в нем она выглядит чертовски маленькой и хрупкой.
Мой взгляд встречается с ее, и я знаю с абсолютной уверенностью, что не собираюсь ее отпускать. Никогда. Точно так же, как мой отец был готов поступить с моей матерью, я заявлю на Елену права, даже если это будет против ее воли.
Ты был прав, папа.
— Проверьте оружие, – приказывает Алексей, отвлекая мое внимание от Елены.
Я подхожу к столу, за которым они стоят, и достаю из-за спины "Baretta", "Heckler and Koch".
У нас достаточно оружия на четверых, но я не уверен насчет боеприпасов. Алексей разговаривает со своим связным, чтобы тот принес нам все, что нам понадобится, чтобы добраться до частного самолета, если мы попадем в засаду.
Мы заряжаем новые обоймы во все пистолеты и убираем дополнительные по карманам.
Убирая "Baretta" за спину, я снова держу "Heckler and Koch" в правой руке. Взяв свой багаж, я бросаю взгляд на Елену.
— Пора идти.
Она кажется намного спокойнее, чем когда мы покидали Святого Монарха, и не спорит, когда подходит ко мне.
Дмитрий идет впереди, Алексей сразу за ним, а Карсон замыкает шествие, когда мы идем по лабиринту коридоров, пока не достигаем задней части конспиративной квартиры.
— Машина пуленепробиваемая, – инспектирует нас связной Алексея, и он первым выходит наружу, в ночь, которая наступила, пока мы ждали. Мужчина убеждается, что нам безопасно выходить, затем жестом приглашает нас подойти.
Вот оно.
Я делаю глубокий вдох, зная, что в тот момент, когда мы выйдем из этого безопасного дома, начнется моя жизнь главы мафии.
Я больше никогда не буду прятаться.
Я встречусь со своими врагами лицом к лицу.
Я убью любого, кто выступит против меня.
Я пойду по стопам своего отца и прославлю имя Котрони так же, как это сделал он.
И однажды я умру так же, как и он, но до этого я оставлю свое собственное наследие.
Глава 13
ЕЛЕНА
Сидя между Люцианом и Карсоном, я выбираю зло, которое знаю немного лучше, и придвигаюсь ближе к Люциану, чтобы левая сторона моего тела не касалась Карсона.
Я продолжаю говорить себе, что Люциан не сделал ничего, что могло бы причинить мне боль. Он не помыкает мной, как это делает Данте. Он не поднял на меня руку... пока что.