Хотя я прекрасно могу сделать в своих мыслях.
Сидя на скамейке, скрестив ноги, я откусываю гамбургер и рисую свободной рукой. Мой психотерапевт и физиотерапевт посоветовали мне не напрягаться, но я не умею слушать приказы.
Кроме того, в последнее время мне снятся странные кошмары.
Я даже не могу вспомнить, что видела, когда просыпалась.
Я просто просыпаюсь вся в поту и испытываю клаустрофобию.
Доктор Эдмондс, мой психиатр, сказал, что я могу быть свидетелем воспоминаний о несчастном случае.
У меня появилась теория.
Моя неспособность правильно рисовать может быть связана с произошедшим во время аварии. Может, я смогу вспомнить, что произошло, если заставлю себя нарисовать что-нибудь, что угодно, с той ночи.
Каждый раз, как сейчас, на ум приходит разъяренное лицо Леви.
Я царапаю то, что рисовала, и фыркаю вокруг набитого гамбургером рта.
Убийственно-задумчивая задница.
— Эй, негодяйка. Что ты здесь прячешься?
— Избегаю титулованных футболистов. Не обижайся, надоеда.
Что? Я не говорила, что ничего не скажу.
— Оно занято, черт бы тебя побрал, — хихикает он.
Это Дэн и я. Это дружба, заключенная на небесах. Или в бассейне.
Дело в том, что, когда я только переехала к папе, он попросил Николь пригласить меня на вечеринку, чтобы я познакомилась с друзьями.
Как будто меня когда-нибудь заинтересуют друзья Николь.
Так или иначе, я не хотела идти, но рада, что пошла.
Конечно, Николь бросила меня, как только мы приехали.
Чувства были взаимными, большое вам спасибо.
Итак, я была там, в уединенном месте у бассейна занималась своими делами и пила разбавленную текилу. И хорошо, возможно я смотрела на свою татуировку «Солнце-Луна-Звёзды» и плакала по маме.
Потом кто-то нарушил мое спокойствие.
— Срань господня. Это что, жучок?
Это был Дэн, и он принял мою татуировку в виде звезды за жучка. Я ударила его за слова о последней маминой татуировке. Он был пьян, поэтому упал в бассейн и не вынырнул, и я подумала, что убила его или что-то в этом роде.
И вот я вытаскиваю его, плачу и говорю, что не хочу быть убийцей. Он со смехом открыл глаза.
Я поговорила с ним о маме, а он рассказал мне о своей бабушке, которую тоже недавно потерял.
С тех пор мы стали неразлучны. Лучшее начало дружбы.
Вот почему я знаю, что мы с Дэном близки, даже когда я высмеиваю его команду.
Но однажды он увидел картину импрессионистов и сказал мне, что она выглядит так, будто по ней ходят тараканы.
Это взаимно и абсолютно справедливо.
Я смотрю на него, когда он скользит рядом со мной с глупой ухмылкой на лице.
— Что? — я не могу не усмехнуться в ответ.
— У меня важные новости.
Все еще скрестив ноги, я смотрю ему в лицо, его счастье ласкает меня.
— Ну? Ты хочешь, чтобы я умоляла тебя сказать это?
— Это тоже сработает, — он приподнимает брови. — Как ты умоляла капитана.
— Ох, пожалуйста. И ты тоже, жучок.
— Что?
Я ранена, и должна была услышать об этом, как и все остальные. Я лучший друг и должна привыкнуть к этой сенсации. Он с притворной грустью качает головой.
— Говорю тебе, наша дружба держится на каменистом пути.
Я закатываю глаза.
— Ты можешь исправить это, рассказав мне, как ты умоляла его об этом. — его глаза сверкают. — На коленях? На спине? В позе шестьдесят девять? Или быть может...
Я бросаю ему в грудь маленький камешек, заставляя замолчать.
— Я же говорила, что дело не зашло так далеко. Я была под кайфом..
На секунду он замолчал.
— Не думаю, что наркотики заставляют тебя хотеть того, кого ты никогда раньше не хотела.
— Откуда ты знаешь?
Он поднимает плечо.
— Просто говорю.
— Что бы это ни значило. Ты собираешься рассказать мне свою важную новость?
— Два слова, детка, — он поднимает указательный и средний пальцы. — Стартовый. Состав.
— Что?
— Тренер выбрал меня в стартовый состав на предстоящую игру!
— Вау, это здорово, Дэн.
Я не могу притвориться, что я в восторге, как бы ни старалась.
Он смеется, прежде чем все это исчезает, и смотрит на меня своим бесстрастным лицом.
— Я вижу твою незаинтересованность, негодяйка.
— Извини, но я думала, тебе больше не нравится футбольная команда.
— Черт возьми, нет! Я сказал, что им на меня наплевать, — он потирает руки с озорством и достижениями, написанными на лице. — Я знал, что мое время придет! Больше никаких скамеек.
— Я знала, что ты сможешь это сделать, — я обнимаю его за плечи. — Я горжусь тобой, приятель.
— Да, черт возьми, детка. Я горжусь собой! — он поднимет ладонь в воздух, будто шлепает воображаемую задницу. — Представляешь, сколько девчонок набросится на меня после игры?
— Ты действительно свинья. И это все, ради чего ты хочешь играть в футбол?
— Это главная причина. Мой список пополниться подобным дерьмом. — он хватает мой наполовину съеденный гамбургер и заканчивает его в два огромных укуса. — Есть также все эти великолепные аплодисменты и адреналин. Тебе это понравится.
— Нет, ошибаешься. Мы с футболом не дружим, помнишь?
— Ты обещала, — говорит он с набитым гамбургером ртом.
— Нет, не помню.
— Первый год, — он переходит на спокойный, шикарный акцент, как какой-то старый ведущий новостей BBC, и притворяется, что держит микрофон. — Когда Дэниел и Астрид впервые подружились, Астрид сказала ему, что ненавидит футбол, а Дэниел сказал ей, что ненавидит искусство. Поэтому они договорились никогда не изображать интереса друг к другу. Однако Дэниел пообещал посетить выставку Астрид, если она состоится. В свою очередь, Астрид пообещала присутствовать на играх Дэниела, если он станет футболистом.
— Фу. Неужели я это сказала.
— Да, ты это сказала, негодяйка.
Он шевелит бровью, делая как-будто падает микрофон.
— Ты сдержишь свое обещание. Субботний вечер. Домашняя игра. В этом сезоне мы надерем кое-кому задницу.
Таков мой план, затащить Дэна в музей.
— Это последний год работы капитана, и он собирается его отработать.
Я снова ударила его по плечу.
— Эй, жучок, может, я и приду на твою игру, но спаси меня от идолопоклонство Леви, когда он активно разрушает мою жизнь.
— Может, тебе не стоит давить на него? Он же, Кинг.
— Я прячусь, обедая в саду за школой, разве я похожа на того, кто на него давит?
Я говорю так же неуверенно, как и ощущая себя.
Единственная причина, по которой я не бросаю вызов Леви, заключается в том, что я не хочу, чтобы папу вызвали в школу или, что еще хуже, чтобы он узнал, что я не держусь подальше от фамилии Кинг, как он приказал мне.