Когда Верка сказала мальчишкам, что, перед тем как отец привез ее сюда, она вступила в комсомол, Андрей пренебрежительно захохотал. Тогда Верка показала им комсомольский билет — настоящий билет, с номером, фотографией и печатью.
Андрей даже растерялся.
Филипп взял у Веры билет, рассмотрел внимательно, чуть ли не понюхал, вздохнул, шмыгнул носом и спросил:
— Ну, хорошо, а правительственные награды имеешь?
— Нет, — замотала косами.
— А у Андрея медаль “За отвагу”!
— Не может быть! — округлила глаза Верка.
— Почему это не может быть? Мы советских разведчиков спасали, Андрей бой принял и скосил двух бандер.
У Верки вытянулось лицо. Это понравилось Андрею, но он сделал вид, что все, о чем шла речь, — пустяки, даже махнул рукой: мол, что же тут такого — принять бой! Но перехватил взгляд Филиппа и немного смутился. В самом деле, чего петушиться перед девчонкой!
А она протянула руку, потребовала:
— Покажи!
— И чего бы я ее с собой носил?
— Тогда пошли!
Андрею хотелось пойти показать награду. Иногда он доставал из сундука гимнастерку, ощупывал приколотую к ней медаль, любовался ею и даже надевал гимнастерку. Потом сам презирал себя за слабость. “Неужели, — думал, — и Петр Андреевич вот так вытаскивает свой офицерский мундир и примеряет его, когда оказывается один, перед зеркалом?” У Петра Андреевича три ордена и пять медалей, но “За отвагу” у него нет, и у Вербицкого нет, так что он один из их села удостоен такой награды. Солдаты сказали ему, что “За отвагу” — очень почетная медаль.
Выручил Филипп — вот что значит настоящий друг! — сказал небрежно:
— Я бы тоже посмотрел, давно не видел. Пошли втроем. С этого дня они с Филиппом признали Верку своей.
В тот же вечер они увидели во дворе школы директора, он что-то увлеченно строгал.
Петр Андреевич Ротач — демобилизованный капитан — носил пулю в легких, часто кашлял. Он умел плотничать и своими руками уже многое сделал в школе — выстругал доски для парт, отремонтировал в классах полы, сейчас хотел заменить ступеньки на крыльце — старые почти сгнили.
Завидев ребят, отложил топор, выпрямился, но сразу тяжело закашлялся. Когда успокоился, спросил:
— С чем пожаловали, друзья?
— Да как-то нехорошо получается, Петр Андреевич! — неуверенно начал Филипп. — Нам уже скоро по пятнадцати будет, а…
— А вы еще не комсомольцы, — опередил его директор.
Вот так всегда: не успеешь о чем-то подумать, а у директора уже и ответ готов.
— Я уже говорил в райкоме комсомола, на будущей неделе секретарь приедет к нам, соберем молодежь вашего возраста, потолкуем…
Ребята счастливо переглянулись.
— Может быть, что помочь вам? — спросил Андрей.
Петр Андреевич скосил хитро глаза. Вот как оно получается: так не допросишься, а услышали про комсомол — пожалуйста!..
— Пришкольный участок зарос сорняками, прополоть надо бы…
— Завтра сделаем, — пообещал Филипп твердо. — Детвору заставим и сами… — Осекся: достойно ли будущему комсомольцу вместе с малышней выпалывать сорняки?
— И сами обязательно! — понял его колебания директор. Андрей заглянул в конюшню, где когда-то стоял Серко.
Хороший был конь, где-то он теперь?
Года еще не прошло, как Андрей вернулся в Острожаны. Тогда, после боя с бандеровцами, Демчук провел разведчиков через болота, а сам с сыновьями подался на один только ему известный хутор разыскивать жену. Андрей вместе с разведчиками перешел линию фронта. Разведчики зачислили его в состав своего подразделения. Бутурлак пригрел его, как брата. Но когда фронт двинулся вперед и Острожаны были освобождены, лейтенант сам доставил его в село.
“Надо учиться!” — такой был его аргумент, и Андрей не мог не согласиться с этим. Тем более что на селе, в доме Северина Романовича Жмудя, который убежал с гитлеровцами, открыли семилетку.
В конюшне стоял неказистый рябой конь. На нем держалось все школьное хозяйство: завозили дрова, вспахивали жмудевский огород, который теперь назывался пришкольным участком, ездили в райцентр за стройматериалами и учебными пособиями.
— Петр Андреевич, — спросил Андрей, — а можно будет в пятницу в город съездить?
Директор посмотрел внимательно:
— Зачем?
Андрей вытянул из кармана серый конверт — не солдатский треугольник, а настоящий конверт, да еще с маркой в углу. Помахал с гордостью: