Вирджиния поежилась. Она любила Брента всем сердцем, и меньше всего ей хотелось огорчать его. Теперь они женаты. Но как далека оказалась реальность от ее романтических грез! Ведь он и не подозревал о том чувстве, которое питала к нему младшая сестренка его невесты. И вот теперь она оказалась на месте Анны…
Она прикусила губу, стремясь унять дрожь. Сможет ли она дать Бренту любовь, которую он ждет? Сможет ли стать похожей на свою чувственную сестру?
— Ты там не утонула?
Голос Брента и звук открывающейся двери испугали ее, напомнив о целомудрии, столь теперь неуместном. Она набросила халат и шагнула к нему, стараясь представить, что ответила бы Анна в подобных обстоятельствах. Увидев, как Брент раскладывает бритвенные принадлежности, Вирджиния спросила:
— Твоя бритва в порядке? Может быть…
— Вирджиния!
— Прости… — Она смутилась, поняв, что ее желание помочь почти оскорбительно для него.
Вирджиния причесалась, всматриваясь в свое лицо, обрамленное пушистыми блестящими волосами. Она пристально изучала отражение — чистую кожу лица, подбородок, пряди над темно-синими глазами, изогнутые брови…
Слегка успокоенная увиденным, она вышла на балкон. У нее возникло странное ощущение, что это не она, Анна Вирджиния Далмонт, а какая-то другая девушка стоит сейчас и смотрит на раскинувшийся у ее ног Бангкок, который еще недавно был для нее всего лишь названием из школьного учебника по географии.
На балкон протянулась ветка дерева с большими белыми цветами. Это навело Вирджинию на мысль, что можно приколоть цветок к волосам. Почему бы и нет? Интересно, эти цветы пахнут? Среди тропических ароматов слабый запах цветов был почти неразличим. Вдруг она с ужасом почувствовала, как что-то ползет по ее руке, вскрикнула и отшатнулась.
— Что с тобой?
Рядом с ней стоял встревоженный Брент.
— О, Брент, мне на руку заползло какое-то насекомое! Я потянулась сорвать цветок, и…
— Оно укусило тебя? — Он подошел поближе.
— Нет, только я ужасно боюсь всяких насекомых. Это глупо, но я ничего не могу с этим поделать.
— Хорошо еще, что это была не змея. Не надо открывать балконную дверь, дорогая, — свет привлекает насекомых. — Он улыбнулся и добавил: — Вот уж не думал, что ты чего-нибудь боишься.
Она пожала плечами:
— Наверное, хорошо ничего не бояться.
— Не знаю, дорогая. Я бы хотел избавить тебя от этой ползучей твари, но ты, должно быть, уже стряхнула ее.
Внезапно страх Вирджинии исчез — тревога Брента, его нежность и готовность помочь лучше всяких слов говорили о том, что она ему небезразлична. Она закрыла балконную дверь.
— Как хорошо, что ты услышал мой крик!
— В самом деле? — Он притянул ее к себе. — Расскажи мне, во что ты одета?
— Это бледно-лимонное нейлоновое платье, с широкими длинными рукавами, слегка присобранными у запястий. — Она замолчала, пытаясь понять, что представляет себе Брент, слушая ее. — Оно спускается вниз мягкими складками, ворот отделан кружевом…
— Другими словами, на нем полно всяких оборок и прочих женских выдумок. — Его улыбка погасла, и он резко добавил: — Постой спокойно.
На лице Брента появилось странное выражение — вопросительно напряженное, как в те моменты, когда он забывал, что решил звать ее Вирджинией.
— Что случилось?
— Ничего. Просто я пытаюсь увидеть тебя единственным доступным мне теперь способом, — Он поднял руки и коснулся ими волос Вирджинии. Его сильные пальцы пробежали по ее бровям, щекам, на мгновение дотронулись до губ и остановились на плечах.
— Что же испугало тебя? — наконец спросил он. — Ты жалеешь о своем решении?
— Нет, — твердо ответила она, глядя прямо в темные, невидящие глаза.
Он склонился к ее губам, и его поцелуй был нежным, как мечта; он шептал слова любви, столь желанные для каждой женщины. Она обвила его шею руками и запустила пальцы в жесткие, густые волосы. Но ее наивность и неопытность не позволили ей понять, что последует дальше.
Внезапно его руки стали тверже, настойчивее… Вирджиния попыталась высвободиться — так утопающий судорожно стремится к поверхности. Она уткнулась ему в плечо, задыхаясь и чувствуя, как ее шею опаляет его жаркое дыхание.
— Анна! Неужели… ты боишься меня?
Даже не поднимая головы, она почувствовала, в каком он смятении, и мгновенно поняла, что потеряла его: руки Брента ослабли и упали, на лице появилось холодное, сухое выражение.