— Когда-нибудь я попробую, если, конечно, хватит терпения. — Вирджиния взглянула на щенка. — Ты можешь купить ему какой-нибудь еды?
— Мне не позволяют ходить за покупками, — с сомнением произнесла Тьят. — Этим занимается А-Фун.
— Щенок голоден, — пояснила Вирджиния. — Ладно, я займусь этим сама. Доктор Хартлин сказал, когда он вернется?
— Обычно, на ленч он остается в клинике, — слегка смутившись, ответила Тьят. — То есть, оставался, пока вас не было… На ужин он приходил сюда.
Видя, что Тьят недолюбливает А-Фуна, Вирджиния велела ей накормить Хромоножку. Щенок уже понял, что на террасе его никто не обидит, и проводил весь день под окном Вирджинии.
Чтобы хоть как-то развлечься, девушка приносила домой целые охапки цветов и украшала ими комнаты. В тот день Хромоножка наблюдал за ней с таким потешным видом, недоуменно наклонив голову, что Вирджиния рассмеялась.
Наконец, на террасе послышались шаги — вернулся Брент.
— Ты куда-нибудь выходила сегодня? — спросил Брент, проводя рукой по волосам.
— Нет, я поздно проснулась. Брент, после обеда ты снова уйдешь?
— Нет. А в чем дело? — Он сел в кресло и закурил.
— Я просто подумала, что мы могли бы пойти куда-нибудь вместе… Конечно, если не будет дождя, — в ее голосе звучала детская мольба.
— Почему бы тебе не пойти с Лаурой? Или с Лансом? Он отвезет тебя, куда захочешь.
«Я не хочу с Лаурой! Я хочу с тобой! — готова была закричать Вирджиния. — Неужели ты всегда будешь отталкивать меня?»
— Подай мне пепельницу, пожалуйста, — сухо попросил он. — Как ты не понимаешь, Вирджиния, я могу ходить без посторонней помощи только вокруг бунгало и клиники, — в его голосе послышалась горечь. — Поброди одна или с кем-нибудь другим.
— Знаешь, когда мы ездили по ночному городу, я не могла поверить, что ты не видишь — ты описывал все так точно!
— Только потому, что дорога отлично мне знакома. Потерпи, скоро мы оба привыкнем. Я постараюсь победить свою беспомощность…
— О какой беспомощности ты говоришь? Прошлой ночью, когда ты перевязывал щенка, я поразилась, как четко и уверено работали твои пальцы, — убежденно сказала она.
— Это животное, а не человек, — пренебрежительно отозвался Брент. — Уверен, если бы я увидел эту повязку, то ужаснулся бы тому, как безобразно она сделана.
— Нет, нет! — горячо возразила Вирджиния.
— Забудь. Как чувствует себя этот бродяжка?
— Прекрасно, он хорошо ел и спал. — Вирджиния подозвала щенка.
— Нос мокрый, — сказал Брент, наклонившись к нему. — Расскажи, какие у него глаза?
— Ясные и блестящие. Не думаю, чтобы он был болен… — Вирджиния смущенно продолжала: — Брент, я попросила Тьят купить щенку какой-нибудь еды. Я уверена, что А-Фун отравит Хромоножку при первом удобном случае…
— Прошу тебя, Вирджиния! — нетерпеливо воскликнул Брент. — Мой слуга не такой уж злодей. А вот то, что ты посылаешь за покупками Тьят, сильно его обидит — он потеряет свой дополнительный заработок. Здесь все слуги так делают. Если в счете указано пятьдесят долларов, можешь быть уверена, что А-Фун заплатил только сорок пять.
— Но если ты все знаешь, зачем же… — удивленно начала она.
— Он хороший слуга, — улыбнулся Брент. — Петри за год сменили четверых и уже отчаялись найти что-нибудь подходящее. У А-Фуна есть два неоспоримых достоинства — он прекрасный повар, и у него нет семьи. Обычно, нанимая слугу, бываешь вынужден пускать в дом всю его родню. И не удивляйся, вскоре ты обнаружишь, что расходы увеличатся в два, а то и в три раза. Если не веришь — спроси у Лауры или Ланса. Все скажут тебе то же самое.
Брент направился в комнату, и внезапно оттуда послышался звон и треск. Вирджиния поспешила за ним и увидела на полу разбросанные цветы и осколки вазы.
— Кто передвинул стол? — взбешенно закричал Брент.
— Я, когда ставила цветы… — Вирджиния поняла, что натворила: в памяти Брента осталась привычная картина расположения мебели в бунгало, а теперь…
— Прости, это моя вина. Я все поставлю обратно… — Она заметила, как он морщится, потирая колено, и встревожилась: — Ты ушибся?
— Со мной все в порядке, — он говорил уже спокойнее. — Ваза разбилась?
— Да, — виновато кивнула она. — Но я куплю другую, и…
— Ради Бога, забудь об этой чертовой вазе! — нетерпеливо проговорил он. — Лучше проследи, чтобы убрали все осколки. Ты ведь любишь ходить босиком, Анна.
Опять Анна! Ее глаза наполнились слезами. Она собирала с пола цветы, и их увядшие лепестки казались ей частицами потерянного счастья.
Ленч прошел в молчании. Когда А-Фун подал кофе и бесшумно удалился, Брент заметил: