- Прости, у меня звонок на линии.
Несуразно закончила разговор. Вот, я уже лгу родной матери. Отлично, и в кого я превращаюсь? «Разве я так тебя воспитывала, Ари?» - шепнула себе под нос, припоминая слова матери. Улыбнулась.
Переоделась в непритязательный и неброский костюм молочного цвета, выскользнула из помещения, которое Чейз называл студией. По великой счастливой «случайности», студия находилась в доме парня и ей отводилась отдельная площадь на первом этаже. Она запиралась изнутри, что меня порадовало. Протестовать было поздно, пришлось согласиться на предоставленный ночлег.
Парень с утра был дома, что не удивительно. Он и гостей-то редко приглашает, а здесь незнакомая девушка с неведомыми проблемами.
Чейз прошелся босыми ногами по светлому ковру с длинным ворсом и нажал на невидимую глазу кнопку, спрятанную за одной из механических раздвижных штор. Механизм сработал, и комната наполнилась солнечным светом.
- Как в аквариуме, - пришлось прищуриться, со светом перебор. – Настоящий солярий.
Он резко повернулся и мило улыбнулся. На нём был серый костюм спортивного стиля. Такой домашний и волосы взъерошены, что добавляло образу небрежности.
- Стекла тонированы. Но я люблю солнце и тепло. Холод выношу с трудом.
- Заметно.
Принюхавшись, поняла, что Чейз что-то готовит. Не парень, а золотая жила. Находка для одинокой незамужней женщины. Ещё одна «ягода не моего поля».
- Я думала, ты вовсю трудишься в своей галере.
- В том и прелесть, быть владельцем. Ты можешь себе позволить являться тогда, когда это удобно тебе, – он умильно улыбнулся и кивнул в сторону кухни. - Завтрак?
- Извини, но откажусь. У меня запланирована одна встреча. Но очень любезно, что предложил.
Перекинула ремешок сумки через голову и направилась в сторону выхода. Неудобно стеснять вежливого парня. Но пользоваться чужой добротой сверх наглость. Кроме того, у меня действительно есть планы. Странные, конечно, даже для меня. И ещё вчера я бы не подумала о встрече, на которую теперь лечу. Но бес толкает меня действовать. А что ещё остаётся? Сидеть и жалеть себя ещё хуже.
Знакомая автомастерская. Раньше я бы поправила одежду и осмотрела себя перед тем, как войти. Но не сегодня. Плевать, как я выгляжу. Фигуру, склонившуюся у приоткрытого капота автомобиля, я узнаю из тысячи. Смешно, но парня я часто видела именно в таком ракурсе, когда приходила. Раньше я бы дружелюбно похлопала парня по пятой точке.
- Привет, - злобно злорадствуя, шепнула Алену в самое ухо.
Неудивительно, что он резко выпрямился и приложился макушкой к острому крючку капота. И пока он медленно переваривал моё появление, перешла в психологическую атаку.
- Ты не мог бы сделать одолжение и не появляться больше в моём доме? И это не совсем просьба, Ален. Мать будоражат твои глупые разговоры.
- Не глупые, - парень протестует. – Я, в самом деле думаю, что нам стоит серьезно поговорить.
- Главное, вовремя.
- А ты не думаешь, что я имею право злиться на тебя? Я не думал, что ты можешь говорить гадкие вещи обо мне. И не смотри на меня, знаю правду, мне Милана рассказала, как твой муж подбил её вывести тебя на чистую воду. Почему ты не сказала мне, что не устраивало тебя в наших отношениях? Это было больно и унизительно.
Зрачки расширялись с каждым словом. Мне одной кажется, что этот разговор глуп до невозможности?
- А ты помнишь, как забыл о нашем свидании, и я прождала тебя у кинотеатра два часа? Притом, что был ужасный ливень. Тогда ещё я подхватила воспаление легких.
- Господи, Арин, что за ребячество? Это ведь было давно, и я извинился.
- И мне очень стыдно за свои слова, Ален. Извини меня, если сможешь. Но ты прав, всё осталось в прошлом. Я теперь замужем.
Он улыбнулся, вытер руки о несвежую тряпку, и медленно подошел ближе.
- Но ты не счастливая в браке, так ведь? Твой отец говорит, что ты стала другой. И мало улыбаешься.
- Когда лезут в мою личную жизнь, я нахожу это малоулыбчивым. Родители ошибаются и тешат себя ненужными надеждами. Я люблю Тревора и никто другой мне не нужен. И уж тем более не такой предатель, как ты.
Выплюнула последнее предложение ему в лицо. Давно хотела сказать ему это. Вот кем я его считаю: «предателем». Вешаю на него клеймо.