Она пожимает плечами.
— Буду продолжать говорить ему, чтобы он отвалил.
Я прикусываю нижнюю губу.
— Не уверена, что тренер Дэниелс хорошо воспринимает отказы.
Камилла кивает.
— Я слышала, что он может превратить жизнь девушек в сущий ад, если они отвергнут его.
Выражение лица Адрианны становится разъяренным, она скрещивает руки на груди.
— Что ты хочешь этим сказать? Я не буду спать с ним, потому что он будет злиться, что его отвергли. Он может трахнуть себя сам, мне плевать.
Я киваю в ответ.
— Ты права.
Я отправляю в рот ложку с вкусной пастой.
— Однако он горячий. Тебе так не кажется? — Спрашивает Камилла.
Адрианна смотрит на нее как на клиническую сумасшедшую.
— Да, и законченный мужчина-шлюха. Я ни за что не отдам свою девственность такому как он.
Я с трудом сглатываю, потому что, по крайней мере, у нее есть выбор, кому её отдать. Оказывается, моя будет передана, как какой-то гребаный трофей, парню, который издевался надо мной в течение многих лет. Он меньше всего заслуживает этого, и все же я знаю, что не задумываясь отдала бы всё, чтобы спасти свою семью, особенно Михаила.
Мой брат — это мой мир. В каком-то смысле он был мне и отцом, и матерью, с тех пор как папа умер десять лет назад. И, хотя он часто занят, он все равно находит для меня время, когда я не в академии. Я знаю, что это мой способ отплатить ему, даже если он, вероятно, убил бы Элиаса, если бы узнал о договоренности или шантаже.
Камилла встает и направляется в уборную, а Адрианна бросает на меня взгляд, который говорит мне, что она не собирается сбрасывать со счетов то, что сказал Элиас.
— Ты уверена, что не хочешь поговорить об этом? — спрашивает она.
Я сжимаю челюсть.
— Я же сказала, что нет. — Отрываю кусок чесночной лепешки и запихиваю себе в рот. — Просто оставь это.
Она тяжело вздыхает.
— Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понимать, что ты не расскажешь нам, если не захочешь. Я просто беспокоюсь о тебе, вот и все.
Я улыбаюсь ей, но улыбка кажется вынужденной.
— Я знаю, что беспокоишься, и люблю тебя за это. — Я тянусь к ее руке и сжимаю. — Но обещаю тебе, это то, о чем я просто не хочу говорить.
Адрианна поднимает руки вверх, сдаваясь.
— Поняла. — Она притворяется, что застегивает рот. — Больше не скажу об этом ни слова.
— Спасибо.
Камилла возвращается на свое место.
— Что я пропустила?
— Немного, — говорит Адрианна, подмигивая мне, когда Камилла не смотрит. — Как тебе пицца, Камилла? Мне даже жаль, что я не попросила её вместо пасты. — Она постукивает себя по подбородку. — Может быть, я возьму и её.
Я хихикаю над тем, какой жадной может быть мой подруга.
— Ты ешь больше, чем любая другая девушка, которую я знаю, и все же такая чертовски тощая, — говорит Камилла.
Она выглядит оскорбленной, прижимая руку к груди.
— Я не тощая. Я подтянутая и спортивная.
Я киваю.
— Верно, я согласна. Тощая — не то слово, которым можно описать телосложение Адрианны.
Камилла упирает руки в бедра, качая головой.
— Неважно. Она не такая фигуристая как я. — Она кивает на меня. — А ты не можешь говорить, потому что ты такая же стройная.
Я отрицательно мотаю головой.
— Всегда завидовала твоему телосложению, Камилла. Оно женственное и красивое.
На ее щеках появляется легкий румянец.
— Ты бы так не говорила, если бы у тебя были мои бедра.
Адрианна приподнимает бровь.
— Все завидуют твоей фигуре. Перестань быть идиоткой. Мы все прекрасны такими, какие мы есть, в своих собственных глазах.
— Согласна, — киваю я, хотя всю свою жизнь чувствовала себя какой угодно, только не красивой.
Мой желудок скручивается, когда я понимаю, что единственный раз это было, когда Элиас засовывал свой член мне в горло. Он смотрел на меня с таким желанием, что меня трясло от потребности.
Я тяжело сглатываю, пытаясь забыть выражение его глаз в тот день и то, что он заставил меня почувствовать. Последний человек на этой земле, который хочет, чтобы я чувствовала себя красивой, — это Элиас Моралес.
Вместо этого он хочет вырвать мою невинность, как завоевание, и сломать меня так, как я пока едва могу себе представить.
Дрожь пробегает по спине, когда я продолжаю есть, но чувствую, что аппетит пропадает.
Элиас Моралес сделает все, чтобы испортить мне последний год в Академии Синдиката, и я никак не могу этому помешать.
Остается только надеяться, что связь между мной и моими подругами достаточно сильна, чтобы противостоять его вмешательству, поскольку потерять их будет больнее всего.