Наталья качает головой.
— Я не хочу рисковать тем, что эта информация станет известной.
— Тогда позволь мне убить этого скользкого ирландского ублюдка, и все наши проблемы будут решены.
Ее глаза расширяются.
— А что будет, когда его дядя поймет, что ты убил его?
Дядя Финна Мерфи — дикарь. Я знаю это как никто другой. Он сумасшедший кровожадный убийца, из тех, с кем не захочешь оказаться не на той стороне.
Даже при том, что я член картеля Эстрада, ничто не сможет защитить меня от него.
Я тяжело вздыхаю и отпускаю Финна.
— Я не позволю тебе прикоснуться к ней, Мерфи. Что еще ты хочешь?
Он постукивает пальцем по подбородку, словно обдумывая вопрос.
— Начни с того, что сделай меня королем, а после этого мы поговорим снова.
Я рычу.
— Нет, я хочу узнать твою цену сейчас. Назови её.
— Тогда два миллиона долларов. Этого должно хватить.
Блядь.
Как будто у меня где-то завалялись два миллиона.
— Тебе придется дать мне немного времени, — говорю сквозь стиснутые зубы.
Он кивает.
— Хорошо, ты отдаешь деньги и говоришь всем, что я король академии, и я никогда больше не скажу об этом ни слова.
— Договорились, — отвечаю без секунды колебаний. — Я объявлю об этом завтра.
Финн выглядит довольным, отдавая мне честь.
— Приятно иметь с тобой дело.
Мне приходится сцепить зубы, чтобы не дать себе избить его до полусмерти. Он отворачивается и с важным видом уходит по коридору.
Когда я возвращаю внимание на Нат, она странно смотрит на меня.
— Что? — Спрашиваю я.
— Зачем тебе передавать ему свою корону ради меня? — спрашивает она.
Это безумие, что она вообще задала этот вопрос. Да, я был королем академии с того самого дня, как приехал сюда, но это не имеет значения.
Если дед Натальи узнает правду, это может уничтожить ее и ее брата.
Он захочет их смерти, и они будут вынуждены пуститься в бега.
— Потому что я не позволю ему уничтожить тебя, — говорю я.
— Почему? — спрашивает она.
Я подхожу ближе и хватаю ее за бедра, притягивая к себе соблазнительное тело.
— Тебе действительно нужно задавать этот вопрос, Гурин?
Она проводит языком по нижней губе.
— Где ты собираешься взять два миллиона долларов?
— Я пока не уверен.
— Мой брат заплатил бы ему, — говорит она.
— Я буду разбираться с этим беспорядком, Нат. Не ты.
Она прикусывает нижнюю губу.
— Я не понимаю, почему ты уступил такому парню, как он?
— Потому что я должен защищать тебя, — бормочу я, мои губы в сантиметре от ее губ.
Ее дыхание сбивается, и тогда я нежно целую ее. Она уже должна была понять, что это не просто игра, даже если и начиналась как таковая.
Она внезапно отталкивает меня, качая головой.
— Почему ты просто не позволил мне сделать то, что он сказал?
Гнев покалывает мою кожу.
— Ты имеешь в виду отсосать у этого сукиного сына?
Она кивает.
— Чем это отличается от того, что ты заставлял меня делать?
Я сжимаю челюсть, от одной мысли о том, что Наталья вот так прикасается к нему, моя кожа натягивается.
— Потому что ты моя, Нат.
Я снова тянусь к ней, но она уворачивается.
— У тебя нет никаких прав на меня и не тебе решать, что мне делать. — Она кладет руки на бедра и смотрит на меня сузившимися глазами. — Ты тот, кто должен загладить свою вину передо мной.
— Хочешь сказать, что хочешь стать шлюхой Финна Мерфи?
Ее грудь вздымается, как будто я причинил ей боль, но она качает головой.
— Я говорю, что ты не имеешь права голоса в том, что я делаю в своей жизни.
Я понимаю, что если хочу помириться с ней, форсировать этот вопрос — не лучший способ сделать это. Она наказывает меня за то, что я был засранцем, но я не могу искренне поверить, что она хочет стать шлюхой для Мерфи.
— Я хочу защитить тебя, — говорю я, подаваясь вперед.
— Тогда защити меня от себя.
Она отворачивается, заставляя ярость бурлить через край.
Я хватаю ее за запястье и притягиваю к себе, глядя на нее сверху вниз.
Ее дыхание сбивается, когда она смотрит мне в глаза.
— Элиас.
— Тихо, — рычу я, мои руки перемещаются на её бедра и сильно сжимают их. — Я хочу получить от тебя прощение, Нат, но я не тот мужчина, через которого можно переступать.
Ее губы сжимаются, но дыхание становится тяжелым и быстрым. Красивые карие глаза расширены от желания, даже когда она пытается бороться с тем, что есть между нами.