Тяжело опустившись на стул, Малыгин положил бобровую шапку и разгладил волосы. Вы никогда не замечали этот жест больших деятелей? Если деятель тщательно расчесывается расческой и водит вслед за ней ладонью – он готов к коллизиям сегодняшнего дня и уверен в своем могуществе. Если же поправляет волосы рукой – он в трансе. Его психика прибита гвоздями обстоятельств к тому самому месту, где он сейчас находится. Я знаю все жесты великих людей города Тернова и готов написать об этом книгу. Если она кому-то нужна...
– Слушаю вас, Семен Матвеевич.
Он снова пригладил волосы и уткнулся в меня ватным взглядом.
– Вы простите, что я вам вчера домой позвонил. – Малыгин вздохнул, и его извинение показалось мне искренним. – Я знал, как вы все воспримете, но все равно позвонил. Не нужно было этого делать.
– А что означает ваша фраза: «Вы не понимаете»? Чего я не понимаю?
– Артем виноват лишь в том, что сел за руль нетрезвым...
– Вообще-то, мне сейчас трудно что-то вам на это ответить. Я еще не видел ни одного из участников того инцидента. Однако не выслушать вас я не могу. Вы вольны предполагать все, что сочтете нужным. Другое дело, что отреагировать на это для меня пока не представляется возможным. Следствие закончено, его материалы у меня. Будем разбираться.
– Да кто его проводил, следствие-то?! Они и проводили! – Малыгин мотнул головой в направлении двери, в которую минуту назад вышел Пермитин.
– Ничего удивительного. У нас в стране следствием занимаются следственные органы, организационно входящие в состав ГУВД. В конкретном случае над расследованием причин смерти двоих человек трудился следователь следственной части.
– Одна контора!..
Я бы хотел послушать эти высказывания в тот момент, когда эта «одна контора», а точнее, ее высшие чины, вместе с депутатами из гордумы празднуют за одним столом каждый праздник! День милиции, День прокуратуры, День Конституции... Там, в элитных кабаках, они себя ведут как-то более сплоченно, демонстрируя всему городу подтверждение того, что власть едина и сильна. Но эта сплоченность рушится в одночасье, когда затрагиваются личные интересы кого-то из них!
Черт! Меня второй день преследует злость! Злость, которой не должно быть и близко! Гнев и жалость – вот два чувства, которые не должны повелевать тобой в тот момент, когда на твоих плечах мантия! Их не должно быть!!
И я давлю эту злость, глядя под стол, в урну. Мой самый первый председатель, замечательная женщина, как-то посоветовала мне: если начинаешь злиться и терять объективность – посмотри под стол и досчитай до десяти. Пусть в этот момент будешь выглядеть несколько несуразно, зато никогда не ошибешься!
Неужели эти боссы, связанные одной цепью и находящиеся у одной кормушки, не смогли за три месяца собраться и решить все свои проблемы? Из всех этих воротил городской жизни я понимаю лишь Измайлова, который потерял в автокатастрофе сына! Вот он сейчас, в обход всех православных канонов терпимости, должен мстить и рвать в клочья небо, забыв о всепрощении. Его я пойму по-человечески, но рассужу по закону. А кто из страдальцев сейчас ходит ко мне? Смышляевские гонцы, по факту помятости «Мерседеса»! Нельзя было решить этот вопрос вне стен суда? Малыгин что, не в состоянии заплатить потерпевшим?! Бред!
На данный момент порядочнее всех выглядит законченный негодяй Бася, который до сих пор не предъявил материальный иск за свой отрихтованный «Лексус»! Я не сомневаюсь, что его гниль еще побежит впереди его разума, но пока он не лезет в суд со своим ущербом, поскольку речь идет о двоих убиенных!
Если бы я сейчас выступал не от имени страны, а рулил властью по понятиям, я рассадил бы всех дельцов, включая Баскова, за круглый стол, и распрямил бы ситуацию в два счета. Ты платишь этому, ты – тому. А ты, родной, на самом въезде на Терновское кладбище устанавливаешь из черного мрамора памятники двум невинным и подводишь к мемориалу вечный огонь! Сойдитесь в суммах и услугах и разрубайте этот узел к чертовой матери!!
Но если бы я хотел так судить, я стал бы криминальным авторитетом. Меня бы уважали и на каждый подобный суд возили под охраной трех черных джипов. И слушались бы они меня, как бога! Но я иду другим путем. Своим богом я избрал закон. А двум богам, как известно, служить нельзя.
– Чего же вы от меня хотите, Семен Матвеевич? Сомнения в законности проводимых ГИБДД следственных действий нужно было высказывать следователю или прокуратуре, а не мне.
– Артем виноват лишь в том, что сел пьяным за руль, – как сомнамбула проговорил Малыгин. – Вы не понимаете...
Опять эта фраза.
– Чего я не понимаю? Чего именно? Что ваш сын сбил двоих людей в пьяном виде? Я это понимаю. Что он виноват в том, что сел пьяным за руль? Это я тоже понимаю. В чем загвоздка, Семен Матвеевич?
Малыгин издал такой протяжный и нервный вздох, что я испугался, что он окажется последним. Мне еще инфаркта в кабинете не хватало!
Зампредседателя чего-то недоговаривал. Чего? Глядя, как он поднимается и опирается на мой стол так, что со столешницы соскальзывает флажок с триколором, я впервые подумал о событиях, которые могли быть не отражены в материалах следствия. Пермитин в качестве оплаты за услугу предлагает от имени начальника ГУВД квартиру, стоимость которой превышает тридцать пять тысяч долларов. Это при наличии ущерба в десять тысяч. И молчит о причинах такой неравноправной сделки. Вряд ли это от неуемного желания видеть торжествующее правосудие. А Малыгин твердит, как оглушенный попугай, – «вы не понимаете», «вы не понимаете».
Конечно, я ничего не понимаю. Если бы я что-то понимал в этой жизни и законах существования в ней, то за жилплощадью обратился бы не в жилищный комитет мэрии, предполагая, что поступаю верно, а к начальнику ГУВД. И когда не мог правильно обосновать свой приговор, обращался бы не к комментариям Верховного суда, а к Басе.
– Артема напугали, Антон Павлович, – выдавил Малыгин. – Его напугали на дороге. Его жизни угрожала опасность, он спасал жизнь... Если бы он был трезв, этого не произошло бы. Я вам клянусь. – Малыгин грохнул рукой о стол так, что Алла вздрогнула и выронила ручку. – Говорил же мерзавцу – пьяным за руль не садиться!! Говорил же!.. Натворят делов, сопляки, а ты развози этот назем по всем инстанциям!
Это уже ближе к теме, нежели утверждение, что я ничего не понимаю. Впрочем, я и сейчас ничего не понимаю. Кто испугал бедного Артошу? Кому пришла в голову гнусная идея пугать сына человека, приближенного к мэру и губернатору? Мне бы вот, например, не пришла.
И Алле бы не пришла. Ей сейчас не может прийти в голову мысль даже о том, как поднять с пола ручку при такой юбке, чтобы это выглядело более-менее пристойно. Кажется, у нас в суде соревнование среди секретарей – кто прибудет на работу в самой короткой и узкой юбке. При этом я не могу понять, кого они соблазняют. Я для Аллы не мужик. А если это так, то, зная ее, я могу утверждать, что в других судьях она мужиков не видит тем паче. Может, у девочек свои проблемы?
– Семен Матвеевич... – Я поморщился. – Мне вот этот назем тоже ни к чему. Вы загадываете загадки, а я не хочу их разгадывать. У меня есть уголовное дело, в котором есть ответы на все вопросы, а заниматься спиритизмом и белой магией... Знаете, это не по существу. Чего вы хотите?
– Вы сами все поймете. Когда начнете вызывать свидетеля побитого «Лексуса». Он почему-то иск о возмещении ущерба Артему не предъявляет. Интересно, почему?
Некоторое время Малыгин совсем не по-зампредседательски мялся, мучаясь какими-то сомнениями, потом выдал:
– Знаете, откровенно говоря, я сначала расстроился, когда узнал, что дело передали вам. И пытался решить вопрос в облсуде.
– Какой вопрос? – улыбнулся я, ожидая, что на это ответит Малыгин.
Но он оказался честен.
– А чтобы дело передали другому судье, – невозмутимо ответил он. – Но потом передумал. Может, так оно будет к лучшему.