Я окидываю взглядом темную комнату в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия. Лампу, статуэтку, ложку, чтобы выколоть ему глаза. Потому что я не сомневаюсь, что это наше последнее противостояние. Один из нас не уйдет отсюда живым.
Он наклоняется, грубо берет меня за подбородок, так что я вынуждена смотреть ему в глаза.
— Можешь поблагодарить своих друзей за отключение электричества. Оно оказалось весьма кстати для моих целей.
Теперь все вспомнилось. Отключение электричества, затем взрыв. Федералы делают свой ход. Я выдергиваю подбородок из его хватки.
— Удачи в борьбе с ФБР. С этой территории ты уйдешь только в наручниках или в гробу. И я очень надеюсь, что это будет последнее.
Его восхищенный смех разнесся по маленькой комнате.
— О нет, puta (пер. шлюха), это не ФБР. Это твои любимые Козловы. Представляешь, они проделали такой путь, чтобы вернуть тебя после того, как ты их так безжалостно предала. Они глупее, чем я мог себе представить.
По шее пробежал жар.
Он пришел за мной. Даниил здесь!
Мое счастье длится недолго: если Даниил здесь, значит, он в опасности. Мой дядя что-то задумал.
В тени я узнаю двух самых верных охранников Эмилио, тех, кто всегда рядом с ним. Они используют меня как приманку, затаскивая в укромный уголок, чтобы устроить засаду на Даниила и его команду. Тонкие волоски на шее встают дыбом от тревоги. Остается только молиться, чтобы у Даниила хватило ума не заходить сюда, чтобы он понял, что это ловушка.
Губы дяди кривятся в подобии улыбки, когда он наблюдает за тем, как я собираю все воедино. Его мокасины издают шаркающий звук, когда он шагает по каменному полу с пистолетом в руке.
— Козловы не могут тебя полностью винить. Предательство у тебя в крови, не так ли? Твоя шлюха-мать предала всю свою семью. Видимо, яблоко от яблони недалеко падает.
При упоминании о семье у меня заныло в груди. Напоминание о том, что я снова их подвела. Может быть, Хорхе и мертв, но мой дядя одерживает верх.
— Или отпусти меня, или убей, — требую я. — Я здесь не для того, чтобы болтать, особенно с человеком, который настолько извращен, что убил свою собственную плоть и кровь, а потом вырастил из нее сироту. Меня от тебя тошнит, — кричу я, брызгая слюной в его сторону.
Его верхняя губа кривится в усмешке, и он наносит сильный удар по моим ногам.
— Не предъявляй мне требований, глупая девчонка. И я убью тебя, как только ты выполнишь свое предназначение.
Я отказываюсь кричать от боли и доставлять ему удовольствие. Вместо этого я обхватываю руками ноги и становлюсь как можно меньше. Тут до меня доходит, что я ничем не скована. Да, по обе стороны от меня стоят два сумасшедших с автоматами AR-15, но если уж мне суждено умереть, то я собираюсь утащить с собой в глубины ада своего дядю.
— И в чем именно заключается моя цель? — спрашиваю я, чтобы поддержать разговор. Снаружи, как я смутно осознаю, стрельба стихла, сменившись жуткой тишиной.
— Ты еще не догадалась? Мне нужна территория Козлова. Основные морские пути. Открытая дверь на нью-йоркский рынок. Просто поразительно, как твой маленький трюк сработал в мою пользу.
Мой трюк? Как будто я организовала, чтобы мной торговали, как скотом на нелегальной игре в покер. Но сейчас это бесполезно.
— Ты думаешь, что сможешь превзойти Козловых? Они лучше тебя. И всегда были. Может, ты и живешь в одном преступном мире, но они не похожи на тебя. Даниил — лучший человек, чем ты можешь себе представить.
Каждая клеточка моего тела готова к действию, нагнетая напряжение в комнате. Я ожидаю ярости дяди, но вместо этого он хватает меня за волосы, холодный блеск в его глазах ярко сверкает.
— Был, моя дорогая. Он был лучшим человеком.
В моем нутре разрастается боль, по позвоночнику ползут муравьи.
— Что… Что ты имеешь в виду?
Его лицо опускается в насмешливой печали.
— Бедный Даниил, до сих пор влюбленный в предательницу, которая его обманула. Он просто не мог не прийти к тебе на помощь. По крайней мере, он умер героем.
Я вскакиваю с пола. Несмотря на боль и раны, подстегиваемая призраками моей семьи, я бросаюсь на дядю. Боль прошлого смешивается с ужасом настоящего, и я врезаюсь в него, и мы оба падаем на твердый пол. Приземляясь на бок, жгучая боль выбивает весь воздух.