Приятно выйти на улицу. Я чувствую запах кофе и выпечки из кафе, ароматы других ресторанов, в которых начинают готовить еду, мягкий аромат цветов под всем этим и тепло вездесущей пыли пустыни. Я должна радоваться жизни, но мой желудок словно скрутился в тугой узел, который не отпускает, сводит судорогами до тех пор, пока мне не хочется плакать от боли и тревоги. Я чувствую, как стены смыкаются с каждой проходящей секундой, и мне кажется, что они вот-вот раздавят меня.
— Сначала поход по магазинам, потом обед, — заявляет моя мама, когда Елена с тоской заглядывает в одно из кафе, ведя нас по тротуару резким, деловым шагом. — У нас назначена встреча, и мы почти опаздываем.
Она ведет нас в современно выглядящий магазин со всей черной сталью, стеклянными окнами от пола до потолка, зелеными растениями повсюду внутри, мраморным полом с черным декором и надушенным воздухом, который пахнет лавандой и морской солью. Здесь нас ждет чопорная худощавая брюнетка, одетая в элегантное черное платье-сорочку с длинным ожерельем — черным опалом в серебряной оправе на длинной серебряной цепочке, и мириадами серебряных колец, искусно уложенных на ее тонких пальцах. Она выглядит строго и стильно и улыбается, когда мы входим.
— Лупе Сантьяго?
— Это мы! — Радостно восклицает моя мама, отступая в сторону, чтобы женщина могла нас видеть. — Я здесь со своими дочерями.
— И которую из них мы сегодня одеваем?
— Изабелла. — Мама машет мне рукой, чтобы я вышла вперед. — На вечеринку по случаю ее помолвки.
В этом мире мало что нравится моей маме больше, чем личные покупки. Ей нравится шампанское, которое тут же приносят, когда нас провожают обратно в столь же свежую и благоухающую гримерку, где мою маму и Елену проводят к обитым черным бархатом креслам и обслужат. Ей нравятся крошечные блюда, которые они готовят, маленькие пирожные размером с ноготь большого пальца, креветки для коктейлей и тонкие бутерброды. Но больше всего ей нравится, когда в ней души не чают, а еще, видеть, как они души не чают в ее дорогих дочерях, зная, что у нее самая большая власть, которой кто-либо может обладать в нашем мире… деньги.
Я чертовски ненавижу это. Я ненавижу, когда надо мной суетятся, тычут в меня пальцем и заставляют примерять десятки платьев, которые я бы никогда не выбрала сама. Я не смогу насладиться шампанским или крошечными пирожными, так как в последнее время моя мама зорко следит за тем, что я ем. Я должна быть идеальной для важного дня. Должна быть как можно красивее. Все это: мой уход за кожей, моя диета, мой режим физических упражнений, было подхвачено моей матерью свежим взглядом с тех пор, как мой отец принял это решение.
— Думаю, что-нибудь, что действительно подчеркнет ее цвет лица, — говорит моя мама, поднимая хрустальный бокал с шампанским, когда меня ведут в одну из задрапированных кабинок. — Ее темные волосы и ее большие глаза. Думаю, тона драгоценных камней. Ничего жеманного и пастельного.
Через несколько минут комната заполняется шелком, атласом, кружевами и тафтой. Мне велено снять с себя платье, чтобы мне помогли надеть их одно за другим. Первое, что бросилось в глаза моей маме, это кондитерское изделие из темно-розовой тафты, обтягивающее лиф, с рукавами до локтя и пышной юбкой, подхваченной с одной стороны. Она нетерпеливо кивает, и я вздрагиваю.
— Я выгляжу как отвергнутая диснеевская принцесса, — жалуюсь я. — И я ненавижу, когда на мне все розовое. Немного цвета в узоре, это прекрасно, но так… я выгляжу как лопнувший кекс.
Моя мать морщит нос.
— Не будь невежливой, Изабелла. Но давай, примерь что-нибудь другое.
Здесь платья всех ярких цветов радуги. Канареечно-желтый, рубиново-красный, изумрудно-зеленый. Первое, что во мне не вызывает отвращения, это жемчужно-голубое платье в стиле русалки, без бретелек, облегающее мои бедра и со струящимися наружу полосами мерцающего шелка. Оно неудобно облегающее, но мне идет, и мне нравится, что в нем я выгляжу элегантно.
— Нет, — резко говорит моя мама. — Оно делает тебя старше. Не для тебя. Ты принцесса, Изабелла, и должна выглядеть как принцесса.
Принцесса — это большие платья с оборками и множеством оборок, из-за которых я выгляжу моложе и невиннее, чем я есть на самом деле. Вещи, которых я не хочу. Я хочу быть старше, мудрее, знать какой-нибудь выход из этого. Иметь возможность манипулировать и обращать это в свою пользу, вместо того чтобы быть беспомощной пешкой.