Тут Прокофьев внезапно умолк. Собеседник. видимо, перебил ero. Последовала новая пауза, на этот раз весьма длительная. Во время нее Прокофьев поглядел на меня с испуганным видом.
— Дмитрий Иванович,— пытался он вставить словечко,— минутку, Дмитрий Иванович. Он мне этого не говорил. Это мое предположение. Да, да, мое собственное. Просто у меня создалось такое впечатление. А он мне ничего не говорил... Слушаю, Дмитрий Иванович... Понимаю. Есть. Всего хорошего. До свидания.— Положив трубку, Прокофьев расстроенно сказал: — Вот ведь как неладно получилось. Я с ним по-свойски, а он со мной официально. Что это еще, говорит, за проситель такой, который военные тайны выбалтывает? Кто ему сказал, что штаб Восьмой армии перебрасывают на Дальний Восток? Пусть немедленно явится в Политуправление. Мы с ним поговорим.
Ольга смотрела на меня с ужасом. Да и я, откровенно говоря, испугался не на шутку.
— Что делать? — растерянно спросила Ольга.
— Придется идти в Политуправление, это прямой приказ,— со вздохом сказал Прокофьев.— Снизу позвонишь подполковнику... — Он назвал фамилию, которую я тут же со страху забыл.
Когда вышли на улицу, Ольга сказала:
— Я пойду с тобой. В случае чего,— она многозначительно на меня посмотрела,— скажи, что мы прибыли вместе. Они меня знают. И не вешай носа!
От улицы Воинова, где и поныне находится Ленинградской отделение Союза писателей, до Главного штаба, где помещалось Политуправление, путь не такой уж близкий. Но мы с Ольгой почему-то пошли пешком. Вероятно, нам обоим надо было хоть немного прийти в себя, опомниться, остыть. В то же время мы страшно торопились, почти бежали. Я уговаривал Ольгу идти домой, но она и слышать об этом хотела.
— В случае чего,— твердила она,— обязательно позови меня.
Когда подошли к Главному штабу, отправка на Дальний Восток уже не страшила меня, как прежде. Стояла отличная, совсем летняя погода, вовсю светило солнце, а я с тоской думал, как счастлив был всего какой-нибудь час назад, когда разговаривал по телефону с настойчивым лейтенантом.
Ольга осталась на улице, а я вошел в мрачный, как мне показалось, вестибюль Главного штаба и снял трубку висевшего на стене внутреннего телефона.
— Товарищ подполковник! Докладывает капитан административной службы Левин.
— Ах, это Левин. Послушайте, капитан Левин, каким образом вы оказались в Ленинграде?
— У меня командировка.
— Ах командировка. Так вот что. Немедленно отправляйтесь к месту службы. Ваша часть где сейчас находится?
— В Раквере,— ответил я с некоторой опаской: уж не выдаю ли я еще одну военную тайну?
— Вот и отправляйтесь сегодня же в Раквере. И благодарите судьбу. С вами могло быть гораздо хуже. У меня все.
Подполковник повесил трубку, а я еще некоторое время держал ее в руках, не веря своему счастью.
Когда я вышел на улицу, Ольга кинулась ко мне:
— Ну что? Что тебе сказали?
Узнав, что меня с миром отпустили и приказали немедленно убираться восвояси, Ольга была, по-моему, даже разочарована. Она уже приготовилась за меня бороться, драться, пустить в ход все свое влияние... И вдруг все кончилось такими пустяками! Впрочем, она тут же от души расхохоталась:
— Эх ты, недотепа! Даже болтун — находка врага и тот из тебя не получился! Но неужели ты в самом деле сегодня уедешь? Как глупо! Кроме того, что все-таки делать с твоей отправкой на Дальний Восток?
Но меня это уже не волновало. В тот же день, нежно распрощавшись с Ольгой и поблагодарив ее за истинную дружбу, я уехал в Раквере.
А еще через некоторое время воинский эшелон, состоявший из множества теплушек, в которых разместился бывший штаб 8-й армии, повез меня на Восток. Но довез только до Новосибирска. Здесь мне было суждено пробыть еще год — на той самой гарнизонной службе, которой я так опасался.
"И ТОЛЬКО ОЧЕНЬ ВЕРНЫЕ ДРУЗЬЯ..."
Летом 1946 года пришел приказ о демобилизации и я простился с Новосибирском. В родную Пермь, где я ненадолго задержался по пути в Ленинград, пришла телеграмма от Прокофьева и Друзина: "Срочно выезжай для работы критическом отделе "Звезды". Мне оказывалось лестное доверие: после памятного постановления о журналах "Звезда" и "Ленинград" редакции обоих журналов обновлялись.