Я никогда не видела его таким… встревоженным? Нет. Обычная тревога здесь не подойдет. Тут совсем другое. Страх. Ужас. Дикий и бесконтрольный, ощутимый на физическом уровне.
Почему? Что происходит?
— Обожаю театр, — продолжает мужчина. — Не пропустил ни одной премьеры. Чувствую, новый сезон будет особенно удачным.
Театр? Серьезно?
Ему больше подойдут бои без правил. Жестокие и кровавые. Я легко могу представить его на ринге, ломающим кости и забивающим противника до смерти голыми руками.
Даже дорогой костюм не скрывает натуру дикаря.
Высокий и широкоплечий он возвышается над окружающими точно скала. Огромный и мрачный. Несокрушимый. Развитые мускулы отлично прорисовываются сквозь ткань белоснежной рубашки. Темный пиджак небрежно переброшен через плечо.
Пожалуй, также небрежно он мог бы любую женщину перебросить через плечо и затащить в свою жуткую берлогу. Настоящий варвар.
Я ощущаю опасность, исходящую от него, и кожа леденеет.
Кто он?
— Марат, — горячие пальцы обхватывают мое запястье точно капкан.
— П-простите? — роняю чуть слышно.
— Так меня зовут, — полные губы растягиваются в усмешке, которая больше смахивает на звериный оскал. — Марат.
Я сглатываю, чувствуя себя последней идиоткой. Слова забиваются глубоко в горле. Не удается выдавить из себя ни единой разумной фразы.
То, как этот мужчина представляется. То, как целует мою руку. То, как двигается. Говорит. Ухмыляется. Во всей этой ленивой манере сытого хищника есть нечто непередаваемое. Грязное и порочное.
Каждый жест пронизан дикостью. Пропитан похотью. Чем-то пугающим и животным. И меня потряхивает от одного присутствия этого человека рядом. А от собственнических прикосновений желудок скручивается в тугой узел.
— Жаль, господин Стрелецкий нас раньше не познакомил, — говорит Марат.
Вот опять. Он произносит «господин Стрелецкий» с такой пугающей иронией, что холод сковывает внутренности, а душу раздирают противоречивые чувства.
— Не было случая, — Олег обнимает меня за талию, будто пытается оградить от чего-то ужасного и непостижимого.
— Исправим это в другой раз, — ровно сообщает Марат.
И берет Юлю за руку. Целует точь-в-точь как меня мгновение назад. Вроде бы учтиво. Но… вот как же ему удается? Склоняется, совершает галантный поступок, однако впечатление такое, точно это не он целует руку, а ему вылизывают подошву ботинок.
— Мой вечер занят, — выразительная пауза. — Твоей сестрой.
— Еще слишком рано, — выпаливает Олег, его пальцы впиваются в меня, причиняя боль, но я практически не замечаю этого, потрясенная происходящим. — То есть поздно. Мы ужинаем в «Небесах». Боюсь, не лучшая идея…
— Я верну ее в понедельник, — заявляет так, что возражать не хочется, а после криво усмехается: — Я же не зверь. Девочка должна учиться. Доставлю прямо к первой паре.
— И что вы… куда… как… — Олегу едва ли удается сформулировать четкий вопрос. — Каковы планы?
Марат притягивает Юлю к себе. Резко. Одним движением. Будто забирает свою вещь. Действует точно это не живой человек, а предмет.
Олег застывает, кажется каменным. В его голубых глазах вспыхивает ярость, а губы сводит судорога, однако мой парень не совершает никаких попыток повлиять на ситуацию. Крепкая шея напрягается. Вены пульсируют бешено. Гнев явно переполняет нутро.
Почему же он ничего не делает? Бред. Не понимаю. Почему он молчит? Это просто ненормально. Держал сестру под строгим присмотром, разгонял всех женихов, на пушечный выстрел не подпускал к ней мальчишек из универа. А этого жуткого типа терпит. За какие заслуги? Где логика? Другому бы уже набил морду.
— Знаете, Марат, я не отпускаю Юлю, — вступаю в беседу.
Улыбаюсь. Лучезарно. Как на предзащите, когда мою работу в очередной раз пытались разгромить, вымогая взятку.
— На выходных она помогает мне с презентацией для научного проекта, — лгу на автомате. — Одна я не справляюсь. Ничего не смыслю в этой дурацкой программе. Написать могу, а красиво оформлять до сих пор не умею.
— Вика, — еле слышно роняет Юля. — Все нормально.
Однако по ее враз побледневшему лицу я прекрасно вижу, что «все» может быть как угодно, только не «нормально».
Девушка едва держится на ногах. Тело трясет как в лихорадке. Крупная дрожь заметна даже на расстоянии.
Мое сердце сжимается. Что-то здесь не так. Ощутимо. Явно. Под ребрами зреет гнетущее предчувствие надвигающейся бури.
Эти трое прекрасно понимают о чем речь. А я тут лишняя. Случайная фигура.