Я не могу ему сопротивляться. Не хочу. Я полностью теряю контроль.
Дура. Соберись. Сделай же хоть что-нибудь. Борись. Придумай план. Выберись. Вырвись отсюда. Скорее. Пока есть ничтожный шанс. Если есть.
— Где Олег? — однозначно не лучший вопрос, однако именно это волнует сильнее всего.
— Жив, — холодно произносит Марат.
— Он пытался защитить сестру, — тихо продолжаю я, ступаю на опасную почву. — Разве вы поступили бы иначе?
Горящий взгляд леденеет, полные губы кривятся в оскале.
Я вижу как его пальцы резко сжимаются в кулаки, как напрягаются стальные канаты мышц под смуглой кожей, как вздуваются и без того набрякшие вены. На долю секунды кажется, что зверь бросится вперед и разорвет меня, задерет до смерти. С огромным удовольствием.
— Отдал бы я свою женщину? — вкрадчивый вопрос режет вены без жалости. — Сделал бы ее чужой жертвой?
— Я не… не жертва, — стараюсь прозвучать твердо, однако голос предательские срывается.
Марат шагает вперед. Моментально отступаю. А он ухмыляется. Хищно. Выразительно. Обнажает острые клыки. Упивается моим животным страхом.
— Вы не имеете никакого права держать меня здесь, — роняю тихо, но четко.
— Повторишь это, когда натяну тебя на член, — заявляет ровно, абсолютно невозмутимым тоном, словно речь идет о само собой разумеющихся вещах.
— Что? — закашливаюсь от волнения, судорожно бормочу: — Я не стану… Я… этого не будет никогда! Вы не посмеете…
Осекаюсь и замолкаю. Осознаю непреложную истину. Сглатываю горечь.
Посмеет. Еще как. Скрутит и нагнет. За секунду. Даже вскрикнуть не успею. Такой здоровенный. Он меня надвое переломит и даже не заметит.
Что я могу ему сказать? Что это против закона? Он рассмеется мне в лицо и будет прав. Побеждает сильнейший. Его никто не осудит. Никогда. У него уже давно все схвачено и оплачено.
Бежать некуда. Сопротивляться бесполезно. Кричать попросту глупо. Умолять тоже. Тогда…
Нет вариантов. Вообще. Пустота.
Марат продолжает надвигаться, жестоко и неумолимо точно судьба, а я ступаю назад. Еще и еще, а потом упираюсь в край стола, того самого, покрытого жутким черным саваном. Вздрагиваю, практически подскакиваю на месте.
— Не дергайся, — проводит тыльной стороной ладони по щеке, обводит линию скулы. — Я же тебе не вогнал.
Эта странная ласка ощущается как удар.
Глазам становится больно. В горле забивается раскаленный свинцовый ком. Всхлипываю, сгораю от стыда за собственное бессилие.
— От-пусти, — едва сдерживаю истерику. — Прошу.
— Я давал шанс уйти, — горячие пальцы перемещаются на горло, неспешно поглаживают. — Я прямо сказал. Но ты решила остаться.
— Нет, нет, — мотаю головой, напрасно пробую отстраниться, разорвать телесный контакт. — Я не знала всего. Я и сейчас не знаю. Но я не согласна. Я не буду играть в дурацкие игры.
— Стрелецкий отдал тебя, — сухо и четко, как приговор.
— Нет! — восклицаю запальчиво. — Он бы никогда не поступил так. Вы накачали нас наркотиками, выкрали, а теперь продолжаете дурацкий спектакль.
— Откуда это кольцо? — грубо перехватывает запястье, заставляет поднять руку выше, а в следующий миг блеск бриллиантов слепит глаза. — Кто надел его на твой палец?
— Бред, — бормочу нервно. — И что? Из-за какого-то проклятого кольца я должна стать твоей покорной рабыней? Исполнять сексуальные фантазии?
— Это было бы наградой, — криво ухмыляется, отпускает из захвата. — А тебя ждет только наказание.
Нависает надо мной, наклоняется, вынуждая отпрянуть, вжаться в стол, опереться ладонями о жесткую поверхность.
— Зря свое нутро не послушала.
Почти касается моих губ. Почти. Но не совсем. Держит расстояние. И даже так по телу пробегает электрический ток. Разряд за разрядом. Аж кровь искрит.
— О чем ты? — спрашиваю глухо.
— С первой встречи под меня хотела. Пришла бы, попросила прямо. Сейчас бы билась под моим членом. И горя бы не знала. Сука всегда чует своего кобеля.
Заношу руку для удара. Рефлекс. Не думаю, не анализирую. Просто жажду стереть ненавистную усмешку. Но Марат подается вперед, трется щекой о мое горло, царапая кожу щетиной.
Он выбивает меня из колеи. Рушит хрупкое равновесие. Опять.
Делает глубокий вдох и выдает:
— Ты же и сейчас мокрая. Мокрющая. Готовая для меня.