Но есть что-то завораживающее в этом чудовищном зрелище. Вздыбленная плоть мерно покачивается. Вены набухают сильнее, проступают отчетливее, чудится будто сейчас взорвутся от напряжения.
Я сглатываю и понимаю, что во рту копится очень много слюны. Будто тело заранее готовится к неизбежности.
Нет. Невозможно. Нереально. Он просто в меня не поместится. Физически. Разорвет. Задерет. Растерзает в клочья. Ни о каком удовольствии речь не идет. Только цепенящий ужас и дикая боль. Безысходность.
А если рискнуть? Подчиниться. Сыграть по правилам. Обхватить пальцами, хотя бы постараться. Сжать сильнее. Провести языком по…
Я невольно тянусь вперед и тут же себя одергиваю. Безумие. Унизительное и аморальное. Я не имею права предать Олега. Нужно держаться до последнего. Нельзя дарить противнику легкую побегу. Я сбегу. Я вырвусь из этого кошмара. Я все преодолею.
Тело — не душа. Пусть насилует. Пусть рвет на куски. Выживу. Выстою. Не сверну с правильного пути. Я сумею себя сохранить.
Тяжелая ладонь накрывает мою макушку.
— Хочешь облизать? — спрашивает Марат. — Смелее.
И вжимает мою голову в свой пах.
Дергаюсь. Вырываюсь. Очень стараюсь освободиться.
Никаких шансов. Мертвая хватка.
Приходится подчиниться. Обмякнуть. Проглотить рвущиеся наружу слезы и побороть очередную вспышку паники.
Возбужденный член обжигает щеку.
— Открой рот, — раздается ровный приказ. — Дай мне свой язык.
Я чувствую его запах. Там. Естественный запах разгоряченной плоти. Я отмечаю поросль волос, что густо покрывает огромные яйца. Все это должно вызвать отвращение, отрезвить, вырвать из пучины наваждения, избавить от порочных побуждений. Но нет. Я теряю рассудок. Окунаюсь в безумие глубже.
Олег посещал сеансы лазерной эпиляции, удалял лишнюю растительность. Зря. Как же сильно заводит другое. На подсознательном, инстинктивном уровне. Как будоражит вид хищного самца. Грубого. Сильного. Не особо заботящегося о внешности. Жесткого и волевого, способного сокрушить и поставить на колени, нагнуть по полной.
Господи. Как я могу думать об Олеге в такой момент? Мое лицо прижато к промежности чужого мужчины. Я вдыхаю его аромат самым греховным образом. И содрогаюсь от осознания своей постыдной жажды.
Я падшая женщина. Пропащая. Жертва.
Но Олег… предал меня? Подставил? Бросил одну? Даже не знаю как назвать происходящее. Мысли путаются. Тут не разобраться.
— Запоминай, как мне нравится, — говорит Марат.
И силой открывает мой рот. Надавливает на щеки так, что остается лишь взвыть и послушно распахнуть уста. Достает мой язык, прикрывая им ряд нижних зубов, и заталкивает восставший член вглубь.
А дальше начинается кромешный ад.
Никто и никогда не брал меня так. Жутко. Жестоко. Жадно. Принуждая содрогаться всем телом от каждого нового удара.
Сперва не верится. Ну, не войдет такой здоровенный член в глотку. Физиологически не поместится. Но Марат придает моему телу нужное положение за секунду и грубыми рывками натягивает горло на воспаленный от вожделения орган. Вгоняет гигантский поршень до упора, перекрывая кислород.
Напрасно упираюсь ладонями в мощные бедра. Напрасно пробую оттолкнуть, отпихнуть в сторону. Напрасно стараюсь прервать пытку.
Марат держит меня так до судорожных спазмов. А после чуть отступает, позволяя вдохнуть, и снова вставляет до упора, заставляя задыхаться. Нанизывает мою голову на исполинский член как на вертел. И трахает. Резко и отрывисто. Сокрушительными толчками.
Глаза закатываются. Рвотный рефлекс отключается. Слюна обильно стекает по подбородку. Слезы струятся по горящим от стыда щекам. Перед взором все плывет.
Я едва осознаю окружающую действительность.
— Заглатываешь хреново, — этот голос леденит кожу. — Придется учить.
Марат вдруг полностью покидает мой рот, постукивает членом по подбородку, опять толкается внутрь, между раскрытых губ.
Я мягко обхватываю устами багровую головку, облизываю и посасываю, наслаждаюсь жаром, который растекается под гладкой нежной кожей.
И только потом осознаю, что именно делаю.
Я послушно отсасываю мужчине, который хочет меня убить. Вылизываю каждую вену на его закостеневшем от мощной эрекции органе, прохожусь языком по стволу до самого основания. Наслаждаюсь, упиваюсь собственным унижением.
Отшатываюсь. Замираю в ужасе от себя.
Боже. Что происходит?
Я не должна этого делать. Никогда больше. Я не его послушная рабыня. Не вещь. Не предмет. Не отверстие для спуска похоти. Я не загнанное в капкан животное.