— Чего? — интересуется с насмешкой.
— Ну, разного, — выдаю медленно. — Сегодня дадите мне задание на кухне, а завтра будете отмывать мою кровь с этого ножа.
Ее пальцы так сильно стискивают рукоять, что костяшки белеют.
— Имя свое тоже не скажете, да? — опять растягиваю губы в улыбке. — Не хотите, чтобы обреченная на смерть была хоть на шаг ближе.
Подступаю вплотную.
— Но я ни на что не претендую, просто скажите, что делать, — выдаю ровно. — Посуду помыть, прибрать. Без дела все равно не стану сидеть.
Женщина изучает меня с головы до ног, будто пытается понять, что же я за зверь такой надоедливый, вздыхает и качает головой.
— Ты не сбежишь отсюда, — говорит, наконец.
— Знаю.
Лгу. И мы обе это прекрасно понимаем. Вот. Нечто общее пролегло между нами. Начало общению положено и закреплено.
— А если сбежишь, то очень сильно пожалеешь, — заключает мрачно.
— Итог одинаковый, — криво усмехаюсь. — Смерть.
— Умереть можно по-разному, — отворачивается, продолжает нарезать овощи. — Не испытывай его терпение.
Никогда. Не рискну. Наверное.
— Вымой посуду, — коротко произносит она.
Маленькая победа одержана.
Остаток дня проходит в работе. И в молчании. Иного не жду. Невозможно получить все и сразу. Придется продвигаться постепенно.
Едва часы показывают семь вечера, женщина собирается и направляется к выходу. Не спрашиваю ни о чем. Не задаю никаких вопрос. Нельзя ее спугнуть. Даже одно слово может разрушить тончайшую нить и поставить крест на дальнейшем общении.
— Замира, — бросает она, не оборачиваясь, и закрывает за собой дверь.
Еле сдерживаю ликующий возглас.
Ее имя. Капля в море. Но… Пусть так. Важный фрагмент.
Если удастся подружиться. Если… Даже думать не решаюсь.
Мой мучитель задерживается. Пользуясь случаем, обхожу первый этаж дома, неспешно исследую обстановку. Никто не ограничивает передвижение, не мешает, не останавливает, не удерживает от спонтанного расследования. Либо скрывать здесь нечего. Либо живой отсюда меня не выпустят.
Застываю у подножья лестницы. Сердце бьется. Слишком часто. В районе гортани. Стрекочет так, точно артерии готовы взорваться.
Грохот двери. Щелчок замка.
Я вздрагиваю и оборачиваюсь. Огромная фигура накрывает густой темнотой. Надвигается настолько стремительно, что перехватывает и без того сбитое дыхание.
Похоже, он не в духе. Тяжелый рабочий день?
— Я приказал ходить голой, — холодно чеканит Марат, недобро щурится. — А ты видно себя хозяйкой почувствовала.
По всему видно — готов содрать рубашку, на клочки разодрать и ткань, и меня, готов сотворить такое, от чего никогда не сумею очнуться и прийти в себя.
— Ты хозяин, — заявляю поспешно. — Мой.
Он приближается вплотную. Настигает. Заносит руку.
А я опускаюсь на колени. Отчаянно пытаюсь обмануть его ярость. Склоняюсь. Но смотрю ему прямо в глаза. Ухожу от прямого удара, замираю под прицелом горящих глаз.
Этот жуткий мужчина единственным своим взглядом пропускает через меня электрический ток. Разряд за разрядом. До изнеможения.
Глава 16
— Знаешь, говорят, мужская рубашка на женском теле как флаг на завоеванной крепости, — заявляю чуть слышно, с едва уловимым придыханием.
Вроде обычная, избитая фраза, но даже эта банальность оказывает магический эффект.
Вижу по огню, который вспыхивает в пугающей бездне черных глаз. Марат рад бы схватить меня за волосы, вздернуть повыше, но слишком уж ему нравится мой вид. На коленях. У его ног. В позе покорности.
Он замирает. Дышит тяжело. Сжимает кулаки. Но не двигается. Просто наблюдает.
Я совсем не похожа на сломленную или завоеванную, однако послушно преклоняюсь. И это гремучее противоречие заводит похлеще любого афродизиака.
— Мне же лучше в одежде, — продолжаю тихо, нервно облизываю губы. — Разве ты не согласен?
Ниже пояса его брюк четко обозначается огромный бугор. Мое дыхание учащается. Помимо воли.
— Я люблю красивое белье, в нем женское тело выглядит эстетично, — ступаю дальше, за край допустимого. — Ты мог бы выбрать что-то на свой вкус. И если не понравится, всегда успеешь разодрать на клочки.
Выпрямляю спину, от чего грудь чуть подпрыгивает вверх и соски выделяются сквозь ткань рубашки.
— Мне идет красный цвет, — развиваю тему до предела. — Только представь.
Марат прикладывает большой палец к моим устам, приказывая заткнуться. Прикрыв веки, втягиваю его в рот. Нежно обсасываю, облизываю языком, согреваю внутри и ласкаю.