- У меня есть для тебя чертовски интересная книга, - осторожно начал Магнус. - При мысли о ней у меня дух захватывает. Я даже название уже придумал.
- Правда? А что за книга?
- "Показной блеск". Это фраза Сэма Голдуина. У него встречаются великолепные фразы. Например "Я хочу сорвать фальшивую мишуру, чтобы обнажить перед вами мишуру настоящую". Это о Голливуде.
- Звучит неплохо. Но что представляет собой эта книга? Нечто биографическое? Надеюсь, она посвящена не мистеру Виндзору? Кажется, ты давно оставил эту идею. До меня дошли слухи, что в следующий день рождения ему присвоят звание рыцаря.
- Я никогда не отказывался от этой идеи. Это Пирс заставил меня сделать это. К счастью. Что же касается его пэрства, то это весьма интересно. Это может стать изюминкой моей книги.
- Значит, это будет биографическая книга о Виндзоре?
- Как тебе сказать. И да и нет.
- Магнус, ты же знаешь, я терпеть не могу ребусов.
- Хорошо. Скажу тебе откровенно. Она биографическая и отчасти посвящена Виндзору. Но не только ему. Там будет много других; персонажей.
- В самом деле? Ну-ка сделай так, чтобы и у меня дух захватывало. Хочешь бифштекс?
- Ладно, попробую, - задумчиво сказал Магнус. - Ах да, бифштекс сойдет, спасибо.
Пообедав, они медленно направились по солнечной улице к офису Ричарда Боумана.
- Я поговорю с твоим агентом, Магнус, - сказал Ричард. - Он в курсе дела?
- Конечно. Но не забывай о том, что у других издателей слюнки потекут, если они хоть что-то пронюхают.
- А ты подлец, - добродушно заметил Ричард. - Честно говоря, на нашем счете сейчас не много денег.
- Неужели? - с иронией воскликнул Магнус, давая понять, что хорошо осведомлен о финансовом положении компании. - Скажи об этом Генри. Думаю, это заинтересует его. Спасибо за обед.
***
Через час Ричард тяжело вздохнул и положил трубку. Все его усилия уломать агента Магнуса ни к чему не привели. Пришлось уступить Генри и пообещать Магнусу Филипсу аванс в размере ста тысяч фунтов стерлингов.
- Но только при том непременном условии, если он представит мне что-нибудь действительно стоящее, а не какие-то старые слухи и давно забытые сплетни, - строго сказал он Генри.
Генри поклялся, что покупатели будут ломиться в книжные магазины, охотясь за этой книгой. Он намекнул Ричарду, что речь пойдет о низверженных идолах, знаменитых именах, сногсшибательных скандалах, гнусных предательствах, сексуальных извращениях - короче, обо всем, что вызывает у публики особый интерес.
- Да, так оно и будет, - уверенно сказал Генри и улыбнулся, глядя в свою записную книжку со всеми расчетами, которые он делал в течение часа. Как я понял, Ричард, двадцать тысяч фунтов за подпись, а потом...
- Стоп, стоп. Генри. Подожди. Ни о какой подписи не может быть и речи, пока я не получу то, что обещал мне Магнус за обедом. Мне нужны имена, интервью, неопровержимые факты и прочее.
- Ты получишь все это, - заверил его Генри. - Он же никогда не подводил тебя, верно? Признаться, я и вообразить не могу, как все это можно разнюхать.
- Все очень просто, Генри. Нужно быть отъявленным негодяем, утратившим представление о совести, - холодно заметил Ричард. - Всего доброго. Генри.
***
- Ты отъявленный негодяй, утративший представление о совести, - сказала Каролина, уставившись на Магнуса. - Я не верю тебе ни на грош.
- И правильно делаешь, - усмехнулся Магнус, осыпая поцелуями ее обнаженное плечо. - Никому не следует доверять. А теперь послушай меня, дорогая. Мне придется отлучиться на несколько недель, но только не думай, будто я забыл о тебе. Пойми, это невозможно.
- Куда же ты собираешься?
- О, это трудно сказать. Туда, сюда, куда угодно, - уклонился от ответа Магнус. - Мне нужно закончить сбор материала для новой книги.
- О чем эта книга? - спросила Каролина, стараясь подавить беспокойство.
- Об амбициях.
***
Никогда еще Хлоя не чувствовала себя столь усталой. Даже роды - совсем другое. Да и многочисленные приемы не утомляли ее так, как события, происшедшие за последнее время.
В тот ужасный вечер Джо встретил Хлою на Ливерпуль-стрит и добавил горечи к тому, что она увидела в доме своей матери. Ей было так стыдно, что она не могла смотреть ему в глаза. Разговаривая с ним, Хлоя опускала голову, надеясь, что Джо сочтет это проявлением дурного настроения.
Ни о чем не расспрашивая Хлою, он проводил ее в клинику па Харли-стрит и оставил наедине с Пирсом.
Тот неподвижно лежал на больничной койке, бледный и похудевший.
- Все образуется, - сказал Хлое Роджер Баннерман, лечащий врач Пирса. Благодарите Бога, что ваша няня не ушла слишком далеко. Если бы к нам не обратились своевременно, было бы уже слишком поздно.
Хлоя испытывала страшные угрызения совести. Ну зачем она написала это дурацкое письмо и уехала к матери? Она слишком жестока к Пирсу. Так нельзя. Он слишком раним и беззащитен.
Она провела у его постели всю ночь, опасаясь внезапного ухудшения. Это была ужасная ночь. Ко всему прочему, Хлоя не могла забыть о том, что увидела в доме матери.
- Конечно, легче всего наглотаться снотворных, - заметил Роджер Баннерман. - Бедняга Пирс, он слишком устал! К тому же он выпил много водки и красного вина за обедом.
Хлоя молча кивала, решив никогда не оставлять мужа и не доводить его до отчаяния своими необдуманными поступками.
Дома ее встретила Розмари.
- Я нашла на кухонном столе вот эту записку, - осторожно сказала она, протягивая Хлое листок, - и решила, что нужно сохранить ее для вас.
- Розмари, ты умница и все сделала правильно. Не знаю, как благодарить тебя.
Развернув записку, Хлоя прочитала: "Моя дорогая.
Пожалуйста, прости меня. Я так больше не могу. Люблю тебя. Пирс". Эти слова остались в ее памяти до конца жизни.
Хлою поразило, что в этой записке не было ни единого упрека, ни единого обвинения. Только Розмари, которая знала о том, что произошло в Лос-Анджелесе, поняла истинный смысл этих слов. Она тут же побежала в кабинет Пирса и вызвала "скорую помощь".
- Конечно, доза снотворного была недостаточной для того, чтобы навсегда распрощаться с жизнью, - сказал Хлое Роджер Баннерман, когда на следующее утро она снова пришла в больницу. - Похоже, он преследовал совсем другую цель.
- Да, да, вы правы, - согласилась Хлоя, не желая вдаваться в подробности.
- Послушайте, - мягко сказал доктор, - почему бы вам не отправиться домой? Он останется здесь еще на несколько дней. Вам понадобится немало сил, когда он вернется. И еще одно.
- Да?
- Думаю, вам нужно непременно показать его психиатру. У меня есть очень хороший специалист. Он уверен, что это нервное истощение. Профессиональная помощь может оказаться очень полезной для него.
- Спасибо, я поеду домой, но чуть позже. А сейчас я бы хотела побыть с ним. Он, кажется, уже пришел в себя.
- Да, но предупреждаю вас: никаких расспросов.
Договорились?
- Хорошо.
***
Пирса мучило раскаяние.
- Прости меня, дорогая, - повторял он. - Сожалею обо всем. Ты должна простить меня и понять. - Он схватил ее за руку, словно опасаясь, что Хлоя уйдет, так и не простив его.
- Пирс, все в порядке. Конечно же, я прощаю тебя.
Не говори об этом больше, дорогой. Отдыхай.
- У меня в горле все горит. Это было ужасно, Хлоя.
Они запихнули мне в рот длинную трубку, а потом стали промывать желудок. Меня рвало. Я не мог дышать.
- Пирс, не надо об этом, пожалуйста, - умоляла его Хлоя, нежно пожимая его горячую руку. При этом она старалась показать, что и сама отчасти виновата в случившемся.
- Мне очень повезло, - сказал он, - ведь чистая случайность, что Розмари не ушла домой. Неизвестно, чем это все кончилось бы, если бы я остался один - Да, к счастью, она осталась Не надо об этом.
Сейчас ты должен хорошо отдохнуть. Все будет хорошо, дорогой. Вес должно быть хорошо. Нам надо поскорее забыть об этом.
Через некоторое время Хлоя узнала, что в тот день Розмари не собиралась уходить домой и сказала Пирсу, что будет сидеть в своей комнате и смотреть телевизор.