– Сын, – сказала женщина.
– Сын? У меня сын? – Он быстро прошел в юрту.
Со всех сторон подходили люди, с любопытством смотрели на Тэмуджина-Угэ, на него, Тогорила, тихо спрашивали о чем-то воинов.
Есугей вышел из юрты. На руках он неумело, боязливо держал берестяную колыбель с ребенком. Мальчик сучил ногами и звонко плакал.
– Вот какой горластый! – Лицо Есугея лучилось от радости. – Мой сын! А это, анда Тогорил, моя жена Оэлун.
Тогорил вспомнил свою жену и стиснул зубы. Давно ли он был такой же счастливый, как Есугей…
– Отдыхайте, а вечером я всех приглашаю на пир, – сказал Есугей своим воинам. Подошел к Тэмуджину-Угэ. – Ты наш враг, и ты умрешь. Сегодня. Но ты отважный человек, и я назову твоим именем сына.
Глава 10
Один из воинов Есугея по имени Хучу, едва получив разрешение на отдых, поскакал к своей юрте. Он тоже ждал ребенка. Ему не следовало идти в поход, оставлять жену без присмотра. Но как не пойдешь, это нойон хочет – идет, не хочет – остается дома, а ему, бедняку-харачу, выбирать не приходится. Когда уходил в поход, в юрте осталось в запасе совсем немного хурута18, но он надеялся, что жена не долго будет без работы, а если она работает – доит коров Есугея, – ей каждый день дают на пропитание молоко. Жена у него крепкая, здоровая, лениться не любит, так что тревожиться ему, пожалуй, незачем.
У его юрты перед треногой сидела старая тетушка Мулхэ, подбрасывала в огонь сухие коровьи лепехи.
– А-а, явился, – сказала она без удивления и радости.
– Вот приехал… – чувствуя себя почему-то виноватым, сказал Хучу. – Как тут?
– Благодаря небу все хорошо. Твоя жена сильно болела, но сейчас ничего, поправляется.
– Кто у меня родился?
– Э-э, ты же не знаешь… Сын.
Хучу зашел в тесную, прокопченную юрту. Жена сидела на козьей шкуре, кормила грудью ребенка. Увидела его, тихо вскрикнула, часто заморгала.
– Ну, ничего, ничего! – Он наклонился, заглядывая в личико сына, сосущего грудь. – Ничего. Я, видишь, живой и здоровый.
– Зато я чуть не умерла. Спасибо добрым людям, не дали умереть ни мне, ни нашему сыну.
– Теперь все будет хорошо.
Тетушка Мулхэ принесла деревянное корытце со свежим творогом. Хучу почувствовал, как он голоден. Если бы творогу было раза в два больше, и то бы съел до последней крошечки, но, посмотрев на худое, с заострившимися скулами лицо жены, он есть не стал. Погладил себя по брюху:
– Я ел. Жирную-жирную баранину. Я каждый день ел баранину.
Хучу вздохнул. В походе, особенно когда возвращались назад, еды было вволю: ежедневно Есугей выделял из добычи барана на десять воинов.
– Не мог привезти мяса для своей Булган, – проворчала Мулхэ.
– О, мы захватили много скота! Есугей-багатур даст мне два барана. А может быть, и три.
– Четыре он тебе не даст?
– Четыре, наверное, не даст. – Хучу будто не понял ехидства старушки. – Одного барана я сразу зарежу, и мы будем пировать в честь рождения сына.
– Если он такой добрый, твой нойон, то иди и возьми барана сейчас! – рассердилась Мулхэ. – Сидишь и плетешь языком небылицы.
– А что, я пойду. Он пригласил меня на пир.
– Вот-вот! Будешь наливать свое брюхо кумысом и архи, а тут… – Возмущенная старушка вышла из юрты.
Жена смотрела на него с надеждой.
– Он тебе правда даст? Мне так хочется отпраздновать рождение нашего мальчика. – Она склонилась над сыном, почмокала губами.
– Он даст. Я иду.
От голода у Хучу сосало в желудке, и он совсем не был уверен, что Есугей станет слушать его, а выслушав, благосклонно отнесется к просьбе. Но он пошел, выпрямив спину и твердо ставя ноги. Пусть жена видит – он настоящий воин.
Возле юрты Есугея было полно народу. В огромных котлах варилось мясо, у огня толпились ребятишки, сновали взад-вперед слуги. Есугей с женой, хан кэрэитов Тогорил, братья Есугея, угрюмый Таргутай-Кирилтух и другие нойоны сидели перед юртой на огромном войлочном ковре, пили кумыс, разговаривали. Здесь же возле больших бурдюков стояли слуги и наливали кумыс простому народу. Хучу выпил чашу, попросил еще. Кумыс слегка ударил в голову. Хучу осмелел, но не настолько, чтобы подойти к Есугею. Он ходил вокруг ковра, мучительно думая, что соврать жене и въедливой старухе Мулхэ. На него налетел виночерпий, подающий кумыс нойонам, зашипел:
– Что тут путаешься под ногами! Иди отсюда, харачу несчастный!
– Я не несчастный! – возмутился Хучу. – Я воин Есугея. У него родился сын, у меня тоже родился сын.