Я делаю все возможное, чтобы привести в порядок обломки волнистого гнезда Бена.
— Настолько плохо, да?
Сморщив лицо, я говорю:
— Да. Это выглядело так, как будто ты только что проснулся после недельного запоя.
Его рука поднимается, чтобы провести по его волосам, и я ловлю своей рукой.
— Остановись. Вот что вызывает этот беспорядок.
Он вытягивает руки.
— Хорошо. Хорошо. Я сделаю лучше. Я просто …
Я провожу пальцем по лицу и говорю:
— Я знаю. Мы все такие.
— Нам нужно, черт возьми, выпить, не так ли?
— И мы выпьем, как только это закончится.
Возвращаемся к толпе. Когда последний человек уходит, мы все, наконец, делаем передышку и садимся. Рэй и Летти выглядят так, словно они постарели на двадцать лет. Я чувствую, что у меня тоже есть седые волосы. Волосы Бена снова в беспорядке, и я смеюсь. Это один из тех неуместных смехов, которые пытаешься сдержать, но не можешь. Все смотрят на меня с вопросами в глазах.
Покачав головой, я говорю:
— Это волосы Бена. Я слышу, как Дрю говорит об этом кучу дерьма.
Все смеются, и начинаются истории о Дрю. Бен приглашает всех убраться в его винном шкафу, и мы мигрируем к нему домой. Рэй, Летти и мои родители через некоторое время уходят, а мы с Дженной остаемся на ночь. Напиваемся до дури и все валимся на пол, со спальными мешками, подушками и подушками с кушеток и кресел.
Утром я просыпаюсь и осматриваюсь. Бен и Дженна все еще без сознания. Я переворачиваюсь и вижу все пустые бутылки из-под ликера на кофейном столике. Удивительно, что меня не тошнит. Я собираюсь и иду в ванную. На обратном пути я прохожу мимо полки с фотографиями Бена и Дрю. Я не могу не смотреть на них. Какая они пара. Или были. На меня накатывает внезапная волна беспокойства, и я чуть не роняю фотографию из рук, когда сползаю на пол. Моя грудь сжимается от боли, когда я понимаю, что никогда не смогу вернуться домой. Я не смогу снова войти в эту дверь, зная, что Дрю никогда не будет там, чтобы поприветствовать меня своими потрясающими голубыми глазами. Волна тошноты накатывает на меня, и я зажимаю рот рукой. Бен рядом, тянет меня вверх.
— Что случилось?
— Я не могу вернуться домой. Я … когда-либо. Я никогда не смогу туда вернуться.
Все мое тело трясется.
— Все в порядке, Кейт. Тебе не нужно.
— Нет, ты не понимаешь, Бен. Я вообще не могу туда идти.
Он хватает меня за руку, и мы идем на кухню, где он наливает мне стакан воды.
После нескольких глотков, когда Бен рассказывает мне об этом приступе тревоги, я успокаиваюсь.
— Кейт, это новый путь для тебя.
— Бен, дело не в новом пути. Дело в том, что Дрю никогда не вернется домой. Я не хочу быть в этом доме. Время.
— Хорошо. Хорошо. Я понимаю. Пойдем со мной.
Он снова берет меня за руку, и на этот раз мы идем в его кабинет.
— Присаживайся, — говорит он, указывая на стул. — Послушай, тебе не нужно возвращаться туда. На самом деле, ты должна его продать. Но у меня есть кое-что для тебя.
— Ты знаешь?
— Ага. Ты знаешь нашего парня. Он всегда все планировал. Я должен был отдать это тебе на следующий день после похорон. Вот.
Бен протягивает мне конверт.
Я смотрю на него, не зная, что делать.
Он кивает.
— Открой его. Я должен остаться с тобой, пока ты читаешь это.
— Хорошо. Неужели это разорвет меня на еще большие куски?
— Я не знаю.
Его руки снова теребят волосы.
На внешней стороне конверта написано: «Моей любимой Кейт».
Я осторожно открываю.
Моя дорогая Кейт,
Если ты читаешь это, то неизбежное произошло. У нас было много дискуссий о том, что произойдет после моей смерти, но, зная тебя так, как я, я знал, что должен написать это. Вот почему я дал это Бену. (Надеюсь, чувак выполнил мои инструкции!)
Я надеюсь, ты не ненавидишь меня за то, что я пытался выслать тебя из больницы (хотя я был почти уверен, что ты будешь слишком упряма, чтобы уйти). Ты уже прошла через худшее из худших, и я не хотел, чтобы ты прошла и через это тоже. Я хотел, чтобы ты сохранила наши лучшие воспоминания, помнила обо мне в дни моего здоровья, когда мы были счастливы и влюбились друг в друга, и любили беззаветно. Я никогда не говорил тебе этого, но если бы у меня был хрустальный шар и я мог видеть будущее, я бы убежал далеко-далеко от тебя так быстро и изо всех сил, как только мог. Не потому, что я не любил тебя. Надеюсь, ты это знаешь. Мое сердце настолько запуталось в твоем, насколько это было возможно. Я не думаю, что мог бы любить кого-то так сильно, как любил тебя. Я бы сбежал, потому что никогда бы не заставил тебя пройти через это ужасное путешествие. И я только сейчас слышу, как ты разглагольствуешь. Но стоп. Готово. Все кончено. А я не знал. Так мы полюбили друг друга, поженились, а остальное, как говорится, уже история.