Доктор Мерсер берет оба салата и подводит меня к кассе. Я ловлю себя на том, что сижу, продолжая произносить слова, которые так боялась произнести, зная, что все, должно быть, устали от моих слез.
— Я не могу спросить его родителей, они уже достаточно натерпелись. Бен, его лучший друг, такой же развалина, как и я. Он предложил транспортную компанию, потому что я думаю, что он хочет туда ехать не больше, чем я. Я видела, как мой муж исчезает в том доме, и я просто не могу туда войти. Я не хочу спрашивать родителей, потому что они практически собрали для меня весь дом.
— Я могу доставить для тебя коробки.
Я поднимаю глаза и встречаю эти лазурно-голубые глаза, так похожие на глаза моего покойного мужа, и боль бурлит как гейзер.
— Я не могу просить тебя об этом.
— Почему нет? Дрю был одним из наших. Ты не представляешь, как его здесь не хватает. Я плохо его знал, но я не могу представить никого, кто не предложил бы тебе какую-либо помощь.
После еще нескольких убеждений доктор Мерсер едет за мной в мой старый дом после того, как я забираю документы. Его смена закончилась, и, получив от меня указания, он входит в то место, которое я когда-то называл домом. Это не занимает много времени, и он выходит с вещами Дрю.
— Один отмечен для тебя.
Я киваю, и он кладет его в мой чемодан.
— Остальное я отнесу для тебя в «Гудвилл».
— Спасибо за все, включая обед, — говорю я.
Он тепло улыбается.
— Не упоминай об этом.
— Восемь месяцев после Дрю~
Когда приходят новости, я так ошеломлена, что оказываюсь в парке, бегущей по тропинке. Пятки моих ног шлепают по земле — единственный шум в моей голове. Доктор Мерсер был прав. Только мне понадобился еще один упрямый месяц, чтобы последовать его совету и снова попробовать бегать.
Впервые за долгое время я чувствую себя живой. Я не могу поверить, как сильно я скучала по этому. Мое сердце колотится от возбуждения, а не от депрессии. Я никоим образом не в порядке, но я чувствую себя немного лучше.
Я выбегаю из-за угла и смотрю вверх, чтобы увидеть эти поразительные голубые глаза. На секунду у меня замирает сердце. Затем я понимаю, что светлые волосы принадлежат не моему Дрю, а доктору Мерсеру.
— Кейт.
— Доктор Мерсер.
— Ты не собираешься звать меня Дрю?
Я выдавливаю слова из своего рта, потому что он был очень добр ко мне.
— Дрю.
Имя как горькая пилюля на языке. Мой Дрю должен быть со мной прямо сейчас.
— Пытался бегать, а? — спрашивает он, подняв бровь.
— Ты был прав. Это очищает голову. Это то, что мне нужно после новостей, которые я только что получила.
— Новости?
Мы продолжаем бежать на месте, пока другие бегуны пробегают мимо. И с ним почему-то легко разговаривать.
— Я получила очень хорошее предложение по дому. Хорошая семья с ребенком хочет купить дом. Им дом нравится. — Мне удается произносить слова без слез. — Они сделают его домом, которым он должен был быть.
Он кивает, но не произносит никаких слов ободрения. Он наклоняет голову в сторону тропы. Я киваю и иду в том же направлении, что и я, и он следует за мной. Мы бежим некоторое время, пока я не возвращаюсь к исходной точке.
— Ты должна присоединиться к нашей группе.
Я смотрю на него после того, как вытираю лицо полотенцем. Я останавливаюсь и начинаю растягиваться, но он все еще двигается. Видимо, мои тридцать минут для него всего лишь разминка.
— Ту, о которой я упоминал некоторое время назад.
Когда я все еще не выказываю никаких признаков узнавания, он говорит:
— Есть группа из тех, кто бегает каждый день. Она не требует никакой социализации. Во время пробежки вообще не нужно разговаривать. Иногда полезно бегать с другими людьми. Они помогают сохранять мотивацию.
Я наклоняюсь вперед, чтобы встряхнуть мышцы. Когда я выпрямляюсь, он добавляет:
— Есть утренняя пробежка в шесть и вечерняя пробежка в шесть. Выбери свое время, это не официально или что-то в этом роде. Мы обычно собираемся возле статуи.
— Звучит весело. Я подумаю об этом.
— Хорошо. И было приятно увидеть тебя, Кейт.
— И тебя тоже.