— Блядь, сушняк. Я из-за этой гребаной течки когда-нибудь подохну, — устало переводя дух, выдал парень, утираясь, и вновь вернулся к своей награде, блаженно прикрыв глаза.
Да, лерментисы не пьянеют благодаря своей регенерации. Для них крепкий напиток что-то вроде сока, только более терпкого. И дорогого. Ко вкусу, именно ко вкусу, одного из сладких красных вин королевства Силь изрядно привязался и всегда требовал себе бутылочку после жаркой ночи.
— Еще же нет утра?.. — пробормотал обескураженно Ноэн, которого столь резко и бесцеремонно вырвали из его любимого воздушного замка.
— И че? Мне сдохнуть теперь? — кинул прямо на кровать пустую бутыль и расслабленно плюхнулся на спину, расставив бедра, без малейшей тени стеснения. — Людям хорошо: они не текут со всех концов, — сделав небольшую паузу, продолжил, дерзко и сурово: — И вообще, ты меня уже затрахал. Четыре месяца одно и тоже! Каждую гребаную пятницу — одно и тоже! — глубоко вздохнул. — Тебе фантазию совсем в детстве отрубило, я не пойму.
— Я плачу тебе деньги! — вспылил чиновник, но моментально осекся, перешел на более мягкий тон и робко сел на край кровати. — Я плачу тебе за это, Силь. У нас, как ты помнишь, есть договоренность…
— Да иди на китовый хер со своими заебонами, — отмахнулся, — у меня клиентов до самого бушприта*, так что без твоей подачки не оголодаю.
— Подожди! Ты не можешь бросить меня! Тебе мало? Хорошо… Я готов платить шесть серебряных за один вечер! Это огромные деньги! — писарь моментально принялся торговаться, испугавшись не на шутку.
Как он сможет жить без лазурного взгляда, нежных губ, громких стонов, без своей любимой иллюзии, что на несколько часов становится реальностью, без своего сладкого обмана, в котором он тонул последние месяцы? Как без всего этого обойтись, когда сердце погрязло в пороке?.. И любви?
—За-е-ба-ло, — протянул парень. — Но, мож, я отойду недельки через две, и продолжим? За шесть-то монеток я готов еще немного потерпеть эту ролевуху, — подмигнул.
— Значит, все будет, как раньше. Через неделю? За двойную плату, да? — с надеждой в голосе.
— А чего ты так испугался? — хитренько прищурился— В Орене крылатых шлюшек на любой вкус просто орды. За такие деньжищи они на все подпишутся, хоть под быка лечь. Влюбился никак, да? В меня влюбился или в мои дырки?
Господин чуть было не прошептал: «Да». Белокрылая искусная бестия, что может тихо скулить, изображая невинного, и громко пошло стонать, насаживаясь на член до упора, свела его с ума. Только писарь бургомистра не признается, даже себе, в чувствах к уличному отребью, что зародились в его прогнившей душе. Но разве чувства эти скрыть от столь прожженного и бывалого лерментиса? Люди от крылатых ничего не утаят, как бы не старались и глазки стыдливо не отводили.
«Ангел», как самая настоящая шлюхенция, подтянул бедра и принялся медленно вытягивать деревяшку своими тонкими пальчиками, изображая огромное удовольствие от процесса, прикусив нижнюю губу. Пусть этот зажравшийся извращенец посмотрит, насладится последний раз его игрой. Пусть изучит каждый сантиметр влажного члена, что не спеша вытаскивал из разбитого тельца. Пара тихих наигранных стонов, и Ноэн уже забыл, о чем недавно распинался, утонув с головой в этом умелом юнце, которого, очевидно, больше никогда не увидит в своей жизни. Только он еще не знает об этом.
На самом деле Силь не испытывал ничего особенного, исполняя вполне рутинный номер, но схалтурить и просто избавиться от игрушки он не мог. Даже сейчас он развлекал надоевшего ему клиента иллюзией, то громко вздыхая, то замирая на секунду, встряхивая оперенными огрызочками, а когда, наконец, вытащил это огромное чудовище полностью — протяжно и сладко застонал.
— Хочешь меня? Там так влажно… И я такой податливый… — дрожащим, словно от желания, голоском проворковал любовник, приподнимая бедра, а после вызывающе облизал пухлые губы, лукаво заглянув в распалившиеся глаза.
Он нарочно гладил пальцами растянутые края, погружался внутрь и просто сводил с ума своей невинной порочностью, особенно, когда нутро чуть подрагивало.
— Д-да, — прохрипел Ноэн в ответ и уже потянулся к желанной добыче, захлебываясь своим желанием.
— Только ты там сейчас, как в стакане, потонешь! И раньше я тя особо-то не замечал. Че твои пальцы, че твой хер — одна мелкая хуйня, — нещадно пырнул в самое сердце едкой фразочкой и расхохотался, добивая окончательно.
— Ты… Ты чудовище! — чиновник, рассвирепев, готов был просто накинуться на эту шлюху с кулаками.
Но когда опытный развратник грациозно поднялся с ложа, расправляя крылья, когда скользнул ладонями по взмокшей груди, замерев на своих сосках и приоткрыв соблазнительный ротик — от гнева не осталось и следа. Силь изучил очередного своего садиста настолько хорошо, что теперь мог отыгрываться на нем, не опасаясь за свой товарный вид и здоровье, чем и пользовался в их последнюю ночь.
— Я та еще сука. Но ты же это знал, цепляя меня у таверны, так что не плачь. Веди себя хорошо и я, возможно, через недельку причалю. Когда… Когда вдоволь натрахаюсь с солдатиками. Они ребятки простые: им заебоны с ролевочками не нужны. Им лишь бы сосали хорошо и задорно подмахивали. Вот и все пожелания. Люблю их за это. Они милахи.
— Значит, через неделю? На том же месте, у таверны, как и всегда? — нервно и растеряно пробормотал, глотая обиду и раскаленную ревность, что буквально сжигала.
Как же господин ненавидел сравнения и прочих клиентов его любимого шалунишки с ангельскими крылышками! Ненавидел, но терпел это, стиснув зубы.
— Ну да. Причаливай. Я тя буду ждать, Ноэнчик, — подмигнул игриво. — Все, я ополоснусь пойду, а то, блядь, совсем перепачкался.
Спрыгнув с кровати, юноша сгреб в охапку свою одежонку со стула, проверил по привычке на месте ли кошелек с его трехмонетной наградой за сегодняшние «страдания» и, не оглядываясь, двинул к выходу. Когда он захлопнул за своей спиной тяжелую дверь спальни, оставив надоевшего клиента, точнее, бросив его, как надоевшую собачонку, то, насвистывая какую-то песенку, бодро зашагал в ванную комнату, встряхивая оперенными огрызками. Лерментис даже не думал прикрывать свои интимные места, наоборот — шел гордо, словно принц в лучшем своем наряде, а не шлюха какая-то попользованная.
Конечно же, никто у таверны Ноэна ждать не будет. Ни через неделю, ни через две, ни через год. Столь талантливый и способный крылатый работник с легкостью сменит имя, район, ночлежку и исчезнет для своего бывшего покупателя навсегда, как утренний туман. Не так уж и сложно начать жизнь с чистого листа, когда ты представитель низкосортной расы, у которого за душой нет ни собственного дома, ни родных… Вообще ничего нет, кроме собственного совершенного тела, рубашки и пары порток.
Силь — хладнокровный, опытный и похотливый лерментис, двадцати пяти лет от роду, который рос в самом лютом местечке Орена — портовом городке Штреддат, где и закалялся его характер беспринципной твари — в тысячах оргий. Здесь же он постигал искусство актерского мастерства в постелях местных чинуш и торговцев из дальних стран. И надо заметить, учеником он был отменным, талантливым и хватким, как голодная акула.
Ему никого не жалко, особенно, богатеньких извращенцев с их больными фантазиями и потными ладошками, коих в своей жизни повидал не мало. О, с каким удовольствием наш жестокий герой бросал их, предварительно, влюбив в себя и свою игру по уши. Став для них именно той фантазией, к которой стремились их сгнившие порочные души. Став их воздухом, их наркотиком, их теплой и трепещущей мечтой, их маленьким богом… И бросал, хладнокровно, цинично, оставив искорку надежды, которая сначала будет тлеть, а потом выжжет их изнутри дотла.
Ничего личного, это просто хобби…