- А в каком смысле Люси нуждается в положительном влиянии с моей стороны?
- Она ни с кем не дружит, кроме одной весьма странной девочки. А посмотри на ее спальню. Она напоминает нечто из научно-фантастических фильмов со всеми этими компьютерами, принтерами, какими-то деталями и прочим. Это ненормально для девочки ее возраста жить вот так в себе все время и не ходить никуда со сверстниками. Я беспокоюсь за нее ничуть не меньше, чем в свое время беспокоилась за тебя.
- Но со мной оказалось все в порядке, - заметила я.
- Ты слишком увлекалась всякими научными книжками, Кейти. И видишь, что из-за этого получилось с твоим браком?
- Мама, я хочу, чтобы Люси по возможности вылетела сюда завтра. Я со своей стороны все подготовлю и позабочусь о билете. Последи за тем, чтобы она взяла с собой самую теплую одежду. Все, чего у нее нет - типа зимней куртки, например, - мы купим здесь.
- Да ей, наверное, уже подойдет и твоя одежда. Когда ты ее в последний раз видела? На прошлое Рождество?
- Мне кажется, это было очень давно.
- Так знаешь, у нее с тех пор уже выросла грудь. А как она одевается!.. Ты думаешь, она спросила совета у бабушки, прежде чем отрезать свои шикарные волосы? Нет. Зачем?..
- Я должна позвонить насчет билета.
- Жаль, что ты не приедешь. Мы бы собрались все вместе, - чуть не плача, смешным голосом пролепетала она.
- Мне тоже очень жаль, - сказала я.
Поздним утром в воскресенье я ехала на машине в аэропорт по темным мокрым дорогам в мире из стекла. Подтаявший на солнце лед падал с телефонных линий, крыш и деревьев, разбиваясь о землю, словно сбрасываемые кем-то с неба хрустальные снаряды. Прогноз погоды обещал очередную бурю, и меня это даже обрадовало, несмотря на все сопряженные с этим неудобства. Я хотела посидеть в тишине возле огня со своей племянницей. Люси становилась взрослой.
Казалось, она родилась совсем недавно. Я никогда не забуду ее большие немигающие глаза, следящие за каждым моим движением в доме ее матери, и отчаянные капризы, когда я вдруг в чем-то не оправдывала ее маленьких ожиданий. Искреннее обожание Люси трогало и даже пугало меня. Благодаря ей я испытала глубокие чувства, какие мне были прежде неведомы.
Миновав службу безопасности, я встала возле прохода, с нетерпением оглядывая прилетевших пассажиров. Я ожидала увидеть пухленькую девчушку с длинными темно-рыжими волосами, как вдруг яркая молодая женщина, поймав мой взгляд, с улыбкой направилась ко мне.
- Люси! - воскликнула я, обнимая ее. - Боже мой. Я чуть было не узнала тебя.
У нее была короткая, нарочито небрежная прическа, подчеркивавшая ясно-зеленые глаза и не отмеченный мною прежде красивый овал лица. Вместо толстой оправы, которую она носила раньше, на ней была невесомая из панциря черепахи, придававшая ей вид хорошенькой серьезной студентки Гарвардского университета. Но больше всего меня поразили изменения в ее фигуре, потому что за то время, что я ее не видела, она превратилась из неуклюжего подростка в стройную длинноногую девицу спортивного вида, одетую в потертые облегающие джинсы на несколько дюймов короче стандартной длины, белую блузку с красным кожаным плетеным ремешком и мокасины на босу ногу. Из вещей у нее в руках был лишь ранец, и я краем глаза заметила блеснувший на ее лодыжке золотой браслет. Я могла почти со стопроцентной уверенностью утверждать, что она была не только без макияжа, но и без бюстгальтера.
- Где же твоя куртка? - спросила я по пути за багажом.
- Когда я сегодня утром вылетала из Майами, было двадцать шесть градусов.
- А сейчас ты заиндевеешь, пока дойдешь до моей машины.
- Мне просто никак не удастся замерзнуть по дороге к машине, если только она у тебя не в Чикаго.
- У тебя хоть свитер в чемодане есть?
- Ты никогда не замечала, что разговариваешь со мной так же, как бабушка разговаривает с тобой? Кстати, она считает, что я похожа на "пет-рокера". Это ее прикол нынешнего месяца. Вот что получается в результате слияния "пет-рока" [от англ. pet - "сердитый рок"] с "панк-рокером".
- У меня есть пара лыжных курток, вельветовые штаны, шапки, перчатки. Можешь носить все, что захочешь.
Взяв меня под руку, она понюхала мои волосы.
- Ты пока еще не куришь.
- Я пока еще не курю и ненавижу, когда мне напоминают о том, что я пока не курю, потому что тут же начинаю об этом думать.
- Ты лучше выглядишь, и от тебя не несет табаком. И ты не растолстела. Какой же это поганенький аэро-портишко, - воскликнула Люси, чей компьютерный ум допускал промахи по части дипломатии. - Почему он называется международный?
- Потому что здесь есть рейсы на Майами.
- А почему бабушка никогда не приезжает тебя навестить?
- Она не любит путешествовать и наотрез отказывается летать самолетом.
- Это более безопасно, чем ездить на машине. У нее с бедром все хуже, тетя Кей.
- Знаю. Ты получай свои вещи, а я пока что подгоню к выходу машину, сказала я, когда мы подошли к багажной секции. - Но давай-ка сначала узнаем, на какую из вертушек они придут.
- Здесь их всего три. Как-нибудь разберусь. Оставив ее, я вышла на холодный свежий воздух, благодарная за несколько минут одиночества, чтобы кое-что обдумать. Происшедшие в Люси перемены, честно говоря, застали меня врасплох, и я вдруг засомневалась, как с ней обращаться. Люси всегда была непростым ребенком. С самого первого дня ее отличали не по годам взрослый ум, подчиненный детским эмоциям, и взбалмошность, особенно проявившаяся, когда ее мать вышла замуж за Армандо. Единственными моими козырями были рост и возраст. Но теперь Люси стала ростом с меня и разговаривала спокойным низким голосом. Это была уже не та девочка, которая могла убежать к себе в комнату, хлопнув дверью. Она уже не будет выходить из спора с криком, что ненавидит меня или рада, что я не ее мать. Я подсознательно готовилась к совершенно неожиданным изменениям в ее настроении и к спорам, из которых могла бы и не выйти победительницей. Я вполне представляла себе, как она с надменным видом выходит из дома и куда-то уезжает на моей машине.
Мы мало беседовали по дороге, потому что Люси была восхищена зимней погодой. Все вокруг таяло подобно ледяной скульптуре, а на горизонте зловещей серой полоской уже появлялся очередной холодный фронт. Когда мы въехали в тот район, куда я перебралась с тех пор, как она в последний раз побывала у меня, она стала внимательно смотреть по сторонам на роскошные дома с двориками, украшенными по-рождественски, и мощенные кирпичом дорожки. Какой-то мужчина, одетый, как эскимос, выгуливал свою старую располневшую собаку, а мимо не спеша проплыл черный "ягуар" с серыми от дорожной соли боками.
- Сегодня же воскресенье. А где дети, или здесь их нет? - спросила Люси таким тоном, словно это в чем-то меня изобличало.
- Почему же, есть.
Я свернула на свою улицу.
- Ни велосипедов во дворах, ни санок, ни беседок. Здесь что, никто никогда не гуляет?
- Здесь очень тихий и спокойный район.
- Поэтому ты его и выбрала?
- Отчасти. Кроме этого, здесь довольно безопасно и, надеюсь, это неплохое капиталовложение.
- Личная безопасность?
- Да, - ответила я, чувствуя себя не совсем уютно.
Она продолжала разглядывать проплывавшие мимо большие особняки.
- Небось приходишь домой, запираешься и никого не слышишь. И даже никого не видишь. Только если кто-то прогуливается с собакой. Но у тебя собаки нет. Много шутников навестило тебя в канун Дня всех святых?
- Все было спокойно, - уклончиво ответила я. И вправду мне позвонили в дверь лишь один раз, когда я работала у себя в кабинете. На экране видеомонитора я увидела на своем крыльце четверых шутников и, взяв трубку, уже было начала говорить им, что сейчас подойду, но тут услышала их разговор.