- Представляю, как вы будете заниматься аэробикой, - кисло усмехнулся он.
- Я буду играть в теннис. А вы можете заняться аэробикой.
- Может быть, мне еще эти шорты в обтяжку надеть?
- Ну, с вами не договоришься, Марино.
Он поспешил перевести разговор на другую тему.
- У вас есть копия того факса, о котором вы мне говорили?
Я удалилась к себе в кабинет и вернулась со своим чемоданчиком. Открыв его, я протянула ему сообщение, которое обнаружил Вэндер при помощи усилителя изображения.
- Это было на том чистом листе бумаги, который мы нашли на кровати Дженнифер Дейтон, да? - спросил он.
- Совершенно верно.
- Я до сих пор не могу понять, зачем у нее на кровати лежал чистый лист бумаги с той стекляшкой. Откуда они там взялись?
- Не знаю, - ответила я. - А что с сообщениями на ее автоответчике? Есть что-нибудь?
- Разбираемся. Со многими нужно побеседовать. - Достав из кармана рубашки пачку "Мальборо", он нарочито громко вздохнул. - Черт возьми. - Он бросил пачку на столик. - Теперь каждая сигарета будет сопровождаться упреком с вашей стороны, да?
- Нет, я просто посмотрела на пачку. Я же не сказала ни слова.
- Вы помните то интервью, которое вы давали пару месяцев назад? Его показывали по Пи-би-эс.
- Смутно.
- Дженнифер Дейтон записала его. Кассета с этой пленкой была вставлена в видеомагнитофон; когда мы нажали воспроизведение, мы увидели вас.
- Что? - изумленно воскликнула я.
- Конечно, эта передача была посвящена не только вам одной. Там показывали еще что-то об археологических раскопках и о съемках голливудского фильма.
- Зачем ей понадобилось записывать меня?
- Еще одна деталь, которая никуда пока не вписывается. Помимо тех анонимных звонков с ее телефона, когда она вешала трубку. Похоже, у Дейтон были с вами связаны какие-то мысли, до того как ее укокошили.
- Что вам еще удалось о ней узнать?
- Мне надо покурить. Хотите, чтобы я вышел на улицу?
- Да нет, конечно.
- Ничего обнадеживающего, - продолжал он. - При осмотре ее офиса мы наткнулись на свидетельство о разводе. Оказывается, она вышла замуж в 1961 году, через два года развелась и вновь изменила фамилию на Дейтон. Потом она переехала из Флориды в Ричмонд. Ее бывшего супруга зовут Уилли Трэверс, он из этих, помешанных на здоровье, и занимается... как это? Ну, здоровьем как целым. Черт, не могу вспомнить.
- Холистическая ["Холизм (от греч. holos - целый) - одна из форм современной идеалистической философии, рассматривающей природу как иерархию "целостностей", понимаемых как духовное единство, "нематериальная структура"] медицина?
- Точно. Он по-прежнему живет во Флориде, в Форт-Майерс-Бич. Я звонил ему по телефону. Из него чертовски трудно что-либо вытянуть, но кое-что мне удалось узнать. Он говорит, что они с мисс Дейтон продолжали оставаться после развода друзьями и даже встречались.
- Он приезжал сюда?
- Трэверс сказал, что она приезжала к нему туда, во Флориду. Они встречались и, как говорит Трэверс, вспоминали все хорошее". В последний раз она была там в ноябре, где-то в районе Дня благодарения. Мне еще удалось выудить из него кое-что о брате и сестре Дейтон. Сестра намного младше, замужем, живет на Западе. Брат самый старший из них, ему за пятьдесят, он - менеджер продуктового магазина. У него пару лет назад был рак горла, и после операции он остался без голоса.
- Минуточку-минуточку, - перебила я.
- Да. Вы знаете, что в этом случае происходит, и вы бы узнали, если бы услышали. Тот тип, что звонил вам в офис, никак не мог быть Джоном Дейтоном. Это был кто-то другой, и у него были свои причины разузнать у вас результаты вскрытия Дженнифер Дейтон. Ему было известно имя. Ему было известно, что звонок мог быть из Колумбии, из Южной Каролины. Но он не знал о проблемах Джона Дейтона со здоровьем, не знал, что его голос должен был звучать несколько механически.
- Трэверс знает, что его бывшую жену убили? - спросила я.
- Я сказал ему, что медицинская экспертиза еще не дала заключения.
- А когда она умерла, он был во Флориде?
- По его утверждениям, да. Я бы хотел знать, где находился ваш приятель Николас Грумэн, когда она умерла.
- Приятелем мне он никогда не был, - заметила я. - С какого бока вы собираетесь к нему подобраться?
- Пока ни с какого. С такими, как Грумэн, ошибаются только один раз. Сколько ему?
- Где-то в районе шестидесяти, - ответила я.
- Он здоровый мужик?
- Я не видела его со времени своей учебы в юридическом колледже. - Я встала, чтобы поправить поленья в камине. - В те времена Грумэна можно было назвать худощавым. А роста, я бы сказала он был среднего.
Марино промолчал.
- Дженнифер Дейтон весила шестьдесят семь килограммов, - напомнила я ему. - Судя по всему, убийца, задушив ее, перенес тело в машину.
- Хорошо. Возможно, у Грумэна была подмога. Хотите набросок сценария? Например, такой. Грумэн представлял Ронни Уоддела, который был далеко не хрупок. А, может быть, нам следует говорить "есть" вместо "был"? Отпечаток Уоддела найден в доме Дженнифер Дейтон. Грумэн вполне мог навестить ее и не один.
Я смотрела на огонь.
- Кстати, дома у Дженнифер Дейтон я так и не нашел ничего, откуда могло бы взяться то перышко, о котором вы говорили, - добавил он. - Вы ведь просили меня поискать.
И тут засигналил его маленький приемник. Сорвав его с ремня, он прищурился и посмотрел на экранчик.
- Проклятье, - воскликнул он, направляясь на кухню к телефону.
- В чем де... Что? - донесся до меня его голос. - О Боже. Ты уверен? Последовала короткая пауза. Когда он вновь заговорил, в его голосе чувствовалось напряжение: - Не волнуйся. Я стою в четырех метрах от нее.
На перекрестке Уэст-Кэри и Уиндзор-Уэй Марино проскочил на красный свет. На приборной панели белого "форда-лтд" мигали многочисленные огоньки. Я представляла Сьюзан, сидевшую, поджав ноги, в кресле, кутавшуюся в махровый халат, чтобы согреться от озноба, причиной которого был не холод. Я вспомнила изменчивое выражение ее лица, ее глаза, что-то таившие от меня.
Меня охватила дрожь, и я никак не могла прийти в себя. Сердце билось так сильно, что, казалось, я ощущала его в горле. Полиция обнаружила машину Сьюзан в переулке неподалеку от Стробери-стрит. Ее труп находился на сиденье водителя. Было неизвестно, что она делала в этом районе города, и что стало причиной убийства.
- Что еще она говорила во время вашей вчерашней беседы? - спросил Марино.
Я не могла вспомнить ничего существенного.
- Она была в напряжении, - сказала я. - Что-то тревожило ее.
- Что? Есть какие-нибудь предположения?
- Не знаю что.
Дрожащими руками я открыла свой медицинский чемоданчик и вновь проверила его содержимое. Фотоаппарат, перчатки и все остальное было на месте. Я вспомнила, как Сьюзан как-то сказала, что, если кому-то вздумается похитить или изнасиловать ее, ему прежде придется ее убить.
Довольно часто мы оставались с ней на работе вдвоем, чтобы все убрать и разобраться с писаниной. Мы не раз делились друг с другом своими мыслями о всяких женских проблемах, о любви к мужчинам и о том, каково чувствовать себя матерью. Как-то раз мы заговорили о смерти, и Сьюзан призналась, что боится ее.
- Нет, я не про преисподнюю, и не про муки адовы, о чем говорит отец, я боюсь не этого, - уверенно говорила она. - Я просто боюсь, что всё вдруг оказывается где-то.
- Не всё, - сказала я.
- Откуда вы знаете?
- Что-то уходит. Стоит посмотреть на их лица - и становится понятно. Уходит энергия. Душа не умирает. Умирает только тело.
- Но откуда вы знаете? - вновь спросила она. Сбавляя газ, Марино свернул на Стробери-стрит. Я взглянула в боковое зеркальце. За нами еще одна полицейская машина, мигавшая красным и синим. Мы проехали мимо ресторанов и маленького продуктового магазина. Все было закрыто, и немногочисленные машины сворачивали, давая нам проехать. Возле кафе "Стробери-стрит" вдоль узкой улицы стояла вереница полицейских патрульных машин, и въезд в переулок был перекрыт "скорой помощью". Чуть поодаль стояли два фургона телевидения. Репортеры шныряли вдоль огороженного желтой лентой участка. Как только Марино остановил машину, мы почти одновременно открыли дверцы. В тот же момент телекамеры повернулись к нам.