Меня интересовало, отомстил ли Леший за гибель армейского дружка?.. Леший вначале отделывался невнятным бурчанием, но однажды — показал давнюю газетную вырезку насчёт очередной «заказухи».
В ней рассказывалось, что в шахтёрском посёлке Закупинске. был убит Генеральный директор шахты имени Парижских Коммунаров Тутушкин. — в своём служебном «вольво», вместе с водителем, его расстреляли из автоматов в самом центре Закупинска, у ворот шахтоуправления.
Когда машина с директором подъехала к воротам, из припаркованного неподалёку «Жигулёнка» выскочило четверо вооружённых «Калашниковыми» неизвестных в масках, и ураганным огнём в считанные секунды превратили импортное авто в решето. Затем, — спокойно сели в «Жигули» и уехали.
Свидетелей преступления было множество, но останавливать убийц, или пытаться их преследовать никто не стал — всех раздавило ужасом!..
«Ну кто в маленьком шахтёрском посёлке сумеет противостоять четверке автоматчиков?!. Никто — ни милиция, ни ВОХР… Сквозь любой заслон пробьются тараном!..» — со знанием дела пояснил Леший. И добавил, что стрелявших так и не нашли, — кинули «Жигули» и автоматы в пяти километрах от места событий, пересели в другую машину, и — растворились в окружающем пространстве.
На прямой вопрос: «Не ты ли с корешами сработал?!» — Алин радостно расхохотался, после чего уже серьёзно в очередной раз заверил, что лично он — ни разу в жизни… никогда и никого!…
Тогда я зашёл с другого бока, усомнившись в разумности плана убийства директора шахты оравой стрелков, тогда как вполне достаточно было послать на это дело одного снайпера, — «Такое ощущение, что киллеры свою жертву — побаивались!».
Леший обидчиво засопел носом, помолчал, думая над ответом, затем — долго и многословно убеждал меня в преимуществах именно такого способа мочилова — толпой, с автоматами, чуть ли не с пушками…
…Ещё позже, уж по совсем иному поводу, Леший мимоходом сознался, что частенько мучим в последние годы ночными кошмарами… Снится каждый раз одно и то же: он спит в гостиничном номере, и вдруг кто-то, проломив двери и ворвавшись в комнату, взмахивает кувалдой над ним, обречённо застывшим в койке. Алик дико вопит, и — просыпается, весь в холодном поту…
М-да… Что-то сломалось в душе некогда грозного «боевого слона»… Хрустнуло, надломилось, порвалось что-то… Он и после того случая совершил немало подвигов, но внутренняя трещинка в душе, однажды возникнув, уже никогда не зарастала… В теле богатыря — мафиози затаился совсем другой Алик — вздрагивающий, озирающийся, просыпающийся по ночам от собственных воплей…
Так что не надо «ля-ля» насчёт повержено — побеждённого автоматчиками «угольного генерала», — никто его не поверг и не победил!..
Лежит сейчас в уютной могиле под роскошным памятником, небось, и в ус не дует, а случайно одолевшие его количеством и внезапностью киллеры так потом ничего особенного по жизни и не достигли… Прозябают на третьестепенных ролях (это — те, кого самих ещё не убили), нервишки расшатанные лечат…
И не ЖИВУТ они, а так… существуют!..
…Однажды как прорвало Лешего!..
«Своим — и то верить нельзя!.. Вообще — никому! — доказывал, лихорадочно сверкая глазами. — Причём именно своим — не верь в первую очередь!..
Взять, к примеру, мать… Нет, я её люблю, уважаю, всё такое… Но недавно, к примеру, говорит: «Дай мне 300 долларов!.. Я через год организую по своим профсоюзным каналам тебе нормальную квартиру, — не чета твоей нынешней малосемейке…»
Понятно, усомнился я, что за три сотни баксов кто-то сегодня (имеется в виду конец 90-х) приличную квартиру устроит, но она настояла, чуть ли не слезу пустила… Короче — дал!.. И что?!.
Съёздила тотчас в деревню, в гости к маме, бабушке моей то есть… Вернулась через месяц, тыкнула обратно сто долларов, говорит: «С квартирой ничего не получилось, пока это — возвращаю, а остальное верну позже…»
Но так ничего и не доплатила до сих пор, представляешь?!. Нет, я её на счётчик не ставлю, разумеется, но зачем — так?! Элементарно развела меня на баксы, и — лишь для того, чтоб в деревню не с пустыми руками ехать… Так сказала бы прямо, зачем одалживает, а то родному сыну уж врёт!.. И потом, двести долларов на поездку в село… Что-то расшиковалась — на мои денежки!..
Или взять отца. Тоже глубоко уважаю и чту его… Но вдруг понадобилось ему 250 долларов на кожаное пальто!.. Пошёл ко мне, а у меня столько не нашлось. (Я ведь доллары не печатаю — их ещё украсть надо, либо отнять у кого-нибудь)…
Двинул он тогда к корешу моему, Женьке, «Дай взаймы, а то сынок жилится!..» Тот и дал, удовлетворил просьбу отца старинного приятеля…
Прошло несколько месяцев, но долг Жене батя так и не вернул. Почесал Женька затылок, и — ко мне обратился. Так и так, мол, папаша твой задолжался, — что будем делать?..
А что тут сделаешь?.. Раздобыл я те бабки (пришлось даже одного… а, ладно — проехали!), отдал ему, но предупредил: «Не говори бате, что за него уплачено!.. Пускай где хочет — там и достает и тебе вернёт, а уж ты потом отдашь мне…»
И что?.. До сих пор отец тот долг так и не вернул!.. То — болел, и всю пенсию на лекарства ухлопал, то в отпуск на море ездил, то отдыхал после отпуска, то опять лечился после этого отдыха…
Зачем же сына своего подставлять, спрашивается?!. Нехорошо…» — чуть ли не расплакался Леший, расстроенный такими обидами от близких ему людей.
А я слушал и дивился… Десятками тысяч долларов разбрасывался за свою жизнь Леший, а 200–300 долларов для родителей — пожалел!..
«Да и жена — «бессербренница» — тоже… — продолжал вздыхать Леший. — Ещё когда бизнесом по крупному занимался — купил в Индии шматьё, завёз на склад… Говорю жене: «Сходи к кладовщику, выбери себе что-нибудь из одежды, я распорядился…»
Пошла, выбрала… Три шелковых платья разного цвета, и 12 упаковок трусиков, по 48 штук в каждой упаковке… На фиг столько?!.
У меня, к примеру, только четверо трусов, и ничего — обхожусь… А ей обязательно шесть сотен подавай!.. Спрашиваю её, а она: «Но ты ж здесь руководишь, — почему бы и не взять?!. Это — твоё, а значит — наше!..»
Объяснил идиотке, что вложил бабло в шматьё не для того, чтоб она на себя одновременно по сто трусиков напяливала, а для оборота средств и получения прибыли!.. Ну а чтоб доходчивее было — порвал двое платьев, и несколько упаковок трусиков ножницами изрезал… Показывал ей, что не шмотки мне важны, а — принцип!..
Думаешь, допёрло?!. Ни фига… Наоборот — оскорбилась по крупному, разругались, и на год она вообще укатила в село, к своим родителям… И дочку с собою забрала!..»
Лещий закручинился, вспоминая неприятное…
Как ранее говорилось, «крёстным отцом» нашего Энкска по праву считается Ахмед Османович, олимпийский чемпион и первейший авторитет у всей пацанвы с накаченной мускулатурой.