- Не стоило беспокоиться, - заметил мистер Брайс.
- Я почитаю в самолете, - сказал молодой человек. Он не собирался убивать мистера Брайса до того, как они прилетят в Цюрих.
17
Шон стоял посреди комнаты и ждал, когда визитер перестанет звонить и уйдет. Этого не случилось. Звонок умолк. Но звука удаляющихся шагов не последовало. Шон попытался вспомнить, есть ли перед входной дверью коврик. Но не смог. Портфель майора, будто налитый свинцом, оттягивал руку. Шон боялся поставить его на пол - а вдруг он заскрипит или упадет, и человек за дверью поймет, где он находится. Если, конечно, визитер стоит за дверью. Если он прислушивается.
Шон попытался сообразить, как узнали, что он здесь. Никто не мог этого знать. Он очень медленно опустился на колени, положил на пол портфель, лег сам. Но в узкой полоске света под дверью ничего не увидел. Никаких ботинок. Там никого не было. Шон тихо выдохнул, снова встал, подошел к двери и открыл ее. Ему навстречу двинулся молодой человек - он стоял в коридорчике, в метре от двери, где его не было видно. Шон застыл, в груди встал ком.
- Майор Уиллис! - воскликнул молодой человек с легким приятным американским акцентом. - Я будто почувствовал, что вы прячетесь от меня. Он протянул Шону красивую руку с наманикюренными ногтями. Узкий темно-синий галстук, темно-синий свободно сидящий костюм, белоснежная, под стать зубам, рубашка, коротко стриженные волосы цвета соломы. - У меня для вас послание, майор.
- Послание? - переспросил Шон. Он держал портфель в левой руке. А взглядом пытался определить расстояние между ними. В то же время ему ужасно хотелось оглянуться. Он вспомнил, что произошло в гостинице "Дилижанс", мышцы живота сжались и задрожали.
- Это самое важное послание в вашей жизни, - убежденно продолжал молодой человек. - Лучших известий вы никогда не получали. Я пришел сказать вам, что Иисус Христос умер, чтобы спасти вашу душу.
- Очень рад слышать, - ответил Шон. Он боялся, что сейчас упадет.
- Если бы мы зашли на минутку к вам в квартиру, я бы с удовольствием объяснил, как это послание может изменить вашу жизнь.
Шон шагнул в сторону.
- Очень жаль, я бы выслушал вас, но у меня срочная деловая встреча.
Молодой человек повторил движение Шона.
- Майор, нет более срочной встречи, чем наша. Она может изменить всю вашу жизнь.
- Этого я и боюсь. - Шон шагнул вправо, затем влево и обошел молодого человека - тот следовал за ним. - Зайдите в другой раз!
- Ибо много званых, а мало избранных, - печально сказал молодой человек.
Шон бросился вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
- Когда можно еще зайти, майор? - кричал ему в спину молодой человек с лестничной площадки.
- Вечером. Попозже.
Шон выскочил из подъезда на Челмсфорд-Гарденс, очутился на тротуаре, свернул налево на Кингс-роуд, махнул рукой медленно проезжавшему мимо такси. Старею, подумал он, начинаю всего бояться. Все, хватит. Ему даже в голову не пришло посмотреть в заднее стекло такси. Впрочем, и в таком случае он вряд ли заметил бы что-то особенное.
В отеле "Риджент-Палас" он сначала ее не увидел. Обнаружил, только когда прошел по холлу: она стояла в глубине у газетного киоска и рассматривала журналы. Шон подошел к прилавку, попросил вечернюю газету. Ева Ланд не поворачивалась.
- За вами не следят?
- Нет. Не хотите выпить?
Здесь, в "Риджент-Паласе", ничего не может произойти. Даже если она привела кого с собой, он все равно может выяснить, что эта Ланд хотела ему сказать. И быть может, догадается - почему. Они прошли в бар, выбрали столик, откуда видна была входная дверь. Шон подождал, пока их обслужили, пытаясь тем временем прочесть выражение ее лица. Очень красивая женщина. И очень перепуганная. Ей не нравилось сидеть спиной к бару, она чуть-чуть подвинула стул, бросила взгляд через плечо.
- Я скажу вам, если появится кто подозрительный, - сказал Шон. - Что вы хотите рассказать мне?
Она взглянула на него, быстро отвела глаза, стараясь взять себя в руки.
- Кто вы? - спросила она. - Сегодня утром...
- Это более или менее соответствует истине, - сказал он. - Я имею отношение к полиции.
- Вы из разведки?
- Можно сказать и так.
Она судорожно сцепила пальцы рук.
- Если вы ничего не хотите мне сообщить, не надо было назначать мне здесь встречу.
- Я боюсь, - сказала она.
- Чего?
- Меня могут убить.
- А Олафа Редвина убили? - Она кивнула. Он хотел было спросить: "Так почему вы мне об этом не сказали?..", но удержался, чтобы не показаться глупым. - Откуда вам это известно?
- Я его очень хорошо знала. Это не... он бы... он бы никогда не покончил жизнь самоубийством. Не... не в такой момент.
К двери в бар подошел мужчина, заглянул внутрь, помешкал, как бы сомневаясь, не рано ли еще пить, пошел дальше. Здоровый, сильный, аккуратный молодой человек. Шон пожалел, что он здесь. Пожалел, что вообще когда-либо слышал про Олафа Редвина. Зажав между ног облезлый портфель, он пытался обдумать создавшееся положение.
- Вы его хорошо знали?
Она отвернулась.
- Очень хорошо.
Быть может, подумал Шон, она была знакома с Редвином по Норвегии. Нет, слишком молода. Ева будто прочла его мысли.
- Год назад Олаф предложил мне стать его ассистенткой: мои родители норвежцы, так что мы с ним оба говорим по-норвежски. Дома у него не ладилось, - медленно произнесла она, вспоминая. - Олаф мечтал уехать отсюда, поселиться на ферме где-нибудь в горах Норвегии...
- С вами?
Она по-прежнему сидела отвернувшись. Но сейчас посмотрела на Шона, слегка покраснела, чуть нахмурилась.
- Может быть.
- Извините, - сказал Шон. - Я видел, как вы вчера плакали.
Она кивнула.
- Многие его не любили. Но они плохо знали Олафа. Он... проявлял себя не с лучшей стороны в общении с людьми. Иногда давал волю раздражению, объяснявшемуся его разочарованием.
- Почему его убили?
- Он написал донесение. Собирался послать его...
- Майору Кортни?
Она с облегчением кивнула, будто в первый раз окончательно поверила, что Шон из числа друзей.
- Что случилось с этим донесением?
- Я его спрятала, - прошептала Ева. - Правда, второй экземпляр. Первый забрали они.
- Вы его читали?
Она снова кивнула.
- Но не все поняла.
- Вам повезло, что вас не тронули.
- Знаю. Но мне это, в общем, безразлично. Просто страшно, не более того.
- Вы, наверно, любили его?
- Я до сих пор люблю Олафа. Никогда в жизни не буду так любить.
- Как же он оказался впутанным в эту историю?
- Они завербовали его. Это сделал Обри. Они одинаково мыслили с Олафом. - Ева невесело усмехнулась. Во время всего разговора она смотрела не на Шона, а вправо, в пустоту, словно далеко-далеко что-то видела: Олафа Редвина, ферму в горах Норвегии. - По крайней мере он так считал. У Олафа ведь были весьма странные взгляды.
- Какие? - Интересно, что эта женщина нашла в сорокасемилетнем, разочаровавшемся Олафе Редвине, человеке с весьма странными взглядами, почему полюбила его. Не будь ей страшно, ее лицо, наверное, выглядело бы бесконечно спокойным, как у мадонны. Гладкие плечи, великолепная грудь, шея, широкие скулы. Страх в земных глазах Евы был как тень, мелькающая в глубоком тихом озере. - Какого рода взгляды? - Мысли Шона были наполовину заняты сейчас недавно вошедшим в бар молодым человеком, который посмотрел на них, и другим молодым здоровяком, пытавшимся рассказать ему об Иисусе Христе. Все в порядке. До такого никто не может додуматься. Но разве подобные торговцы словом господним не работают парами, не таскают с собой саквояжи с рекламными листками и журналами?