Если Альфио мертв, значит, этот человек не является его помощником или кем-то, кто работает на него, если только в рядах не произошел мятеж. Я понятия не имею, кто он такой, и внезапно благодарна за то, что он не сказал мне об этом раньше. Возможно, мое незнание — единственный шанс выбраться отсюда целой и невредимой.
Мужчина делает паузу, и я заставляю себя выдержать его взгляд. Я вижу, как он что-то обдумывает в своей голове.
— Пожалуйста, — снова шепчу я. — Мне не следовало приходить сюда, я знаю это. Я не хочу никаких проблем.
Он сдвигается, и я чувствую, как его нога задевает то, что высыпалось из моей сумочки. Он смотрит вниз, и я напрягаюсь, когда он отпускает меня одной рукой и подхватывает то, что лежит на деревянном полу. Только тогда я понимаю, насколько он силен для человека такого худощавого телосложения, даже держась за меня одной рукой, я не могу освободиться.
Мужчина сдвигается так, что оказывается ближе ко мне, его тело наклоняется в одну сторону, чтобы я не смогла вырваться, и я снова чувствую предательский стук пульса.
— Ну что ж, — пробормотал он с нотками веселья в тоне, глядя на то, что подобрал. — Не ищешь проблем? Ты маленькая воровка.
Я нерешительно смотрю на его руку и вижу, что он держит часть содержимого моей сумочки — телефон, помаду… а также зажим для денег и часы, которые я украла.
— Я…
— Только не говори мне, что это то, что ты обычно носишь с собой в сумочке. — Он наклоняет голову и смотрит на меня. — Не хочешь объясниться?
Нет. Но кем бы он ни был, он явно не испытывает любви к Альфио, если так прямолинейно сообщил о его смерти. Я делаю еще один медленный, дрожащий вдох.
— У нас была договоренность, — повторяю я. — И когда я приехала сюда и увидела, как пусто и тихо в доме, а все охранники ушли, я подумала, что, возможно, он вообще покинул Лос-Анджелес и бросил меня.
— И ты пошла рыскать по особняку, чтобы разграбить все, что можно? — В голосе мужчины звучит сухой юмор, который говорит о том, что его все это забавляет, и я не знаю, что с этим делать. Мне это точно не смешно.
— Нет! Я думала, что дом пуст, но я все еще искала Альфио и услышала шаги. Я испугалась, нырнула в спальню и… — Кусочки складываются в голове, и я поднимаю на него глаза. — О. Шаги, это был ты.
— Насколько я могу судить, мы с тобой здесь одни. Но продолжай. Ты была в спальне…
Не думаю, что он хотел, чтобы это прозвучало так грязно, как прозвучало. Но в его голосе есть что-то такое, что при упоминании спальни меня обдает жаром. На этом этаже их несколько, и мне вдруг стало слишком легко представить, что может произойти, если он затащит меня в одну из них.
Не уверена, что я бы не захотела, и это действительно то, что я не хочу сейчас слишком тщательно исследовать.
— Я увидела деньги и часы на комоде, — шепчу я. — И я схватила их, не подумав, потому что, если Альфио бросил меня, мне придется кое с чем разбираться, и я запаниковала. Вот и все, клянусь. Я просто собиралась уйти, а потом…
— А потом ты столкнулась со мной. — Мужчина смотрит на меня сверху вниз, его взгляд начитаем. — Значит, Альфио воспользовался тобой.
— У нас с ним была договоренность.
— Так ты продолжаешь говорить. — Проходит такт, потом еще один, и я вдруг начинаю бояться что-либо сказать. Мне больше нечего сказать. Этот человек так или иначе решит мою судьбу, и я ничего не могу с этим поделать. Я не настолько сильна, чтобы убежать, а даже если бы и была, то от пули мне не убежать. Я мертва, если этот человек этого хочет. Если он захочет отвезти меня куда-нибудь и решить, что делать со мной потом, то и это ему тоже достанется. Я не могу предвидеть никаких хороших исходов.
И тут, к моему полному удивлению, он тянется к моей сумочке и роняет все, что держал внутри.
Включая деньги и часы.
— Я не должен этого делать. — Он наклоняет мою сумочку так, что она больше не рискует рассыпаться, поправляет ее на плече, а затем обе его руки снова оказываются на моих плечах. Моя кожа горит от его прикосновений. — Но очевидно, что ты наткнулась на что-то, чего не хотела. Я не могу причинить тебе боль за это. Так что вот тебе сделка, маленький мышонок. Я отпущу тебя. Я даже позволю тебе забрать то, что ты украла, потому что мне абсолютно наплевать на вещи Альтьере и всех, кто с ним связан. Но ты будешь молчать о том, что здесь произошло.
Он смотрит на меня сверху вниз, и лицо его каменное, настолько серьезное, что я не сомневаюсь, что он говорит серьезно.
— У меня везде есть глаза и уши, мышонок. — Если ты обратишься в полицию или попытаешься поговорить с кем-нибудь об обстоятельствах, при которых Альтьер уехал, я узнаю. И тогда у меня не останется другого выбора, кроме как разобраться с тобой, как с проблемой. — Его глаза сужаются. — Ты меня понимаешь?