— Никто еще не приносил мне завтрак в постель. — Мила потянулась за апельсиновым соком. — Я могу привыкнуть к этому.
— Привыкай. — Я буду приносить тебе завтрак в постель так часто, как только смогу. — Я оглядываюсь на нее, когда достаю кусочек фрукта. — У меня для тебя есть еще один сюрприз.
— Еще один? — Она моргает, в уголках ее губ появляется дразнящая улыбка. — Он такой же хороший, как вчерашний?
— Надеюсь, что да. Только по-другому. — Я делаю глоток сока, чувствуя странное беспокойство в груди. Сюрприз, который я приготовил для нее сегодня, что-то значит для меня, и, если ей не понравится идея, это изменит наши отношения. Я этого не хочу, но я также хочу, чтобы мы двигались вперед, и это важный шаг.
— Моя семья ужинает вместе в семейном доме одно воскресенье в месяц, — объясняю я. — Сегодня я хочу пригласить на него тебя и Ники. Я знаю, что это неожиданно, но я хотел сделать тебе сюрприз.
Мила делает паузу, и на мгновение меня охватывает паника. Слишком рано. У нас не все так серьезно. Я не знаю, хочу ли я этого. В голове проносятся все возможные варианты того, что она может сказать, и мне приходится моргать и пытаться сосредоточиться, когда через минуту она действительно заговорила.
— Ты же знаешь, что Ники до сих пор не разговаривает. — Мила поджимает губы. — Как это будет?
— Они все поймут, — обещаю я ей. — Никто не будет на него давить. Они все будут его обожать, честное слово. И я хочу, чтобы они познакомились с тобой — с вами обоими. Я хочу, чтобы они увидели… — Слова прижимаются к моим губам, пугающие и необходимые одновременно. — Я хочу, чтобы они увидели, как вы важны для меня.
Мила мягко улыбается.
— А как насчет этого, — медленно, словно раздумывая, говорит она. — Что, если я поеду, сегодня? И мы поработаем над тем, чтобы взять с собой Ники. Может быть, в следующем месяце. Дарси может пригласить его на ужин и в кино сегодня вечером, она как раз на днях говорила мне о том, что хочет это спланировать.
Напряжение мгновенно покидает мои мышцы.
— Звучит идеально. — Я наклоняюсь вперед, целую кончик ее носа, а затем рот. — Ужин в шесть.
Остаток дня проходит в тихом, спокойном гуле. Мила и Ники ненадолго уходят в бассейн, а я занимаюсь делами в своем кабинете, принося им на обед сэндвичи, которые я взял в кафе на соседней улице. Мила растянулась в шезлонге, ее бледная кожа затенена зонтиком, а Ники плещется в мелком бассейне.
Домашняя обстановка снова поражает меня, и делает счастливым так, как недавно я и представить себе не мог. Я люблю ее, думаю я, неся обед к длинному столу в конце палубы. Эти слова звучат так уверенно и определенно, что теперь я не знаю, как я вообще мог сомневаться, правда это или нет.
После обеда Мила исчезает, чтобы принять душ, вздремнуть, а затем снова появляется в пять, одетая в темные джинсы и светло-розовую шифоновую блузку без рукавов, ее волосы собраны в свободный пучок. Дарси уже забрала Ники, и ей ничего не остается, как спуститься вниз, где ждет мой водитель, и отправиться в особняк.
Я вижу, что она нервничает во время поездки, ее пальцы крутятся на коленях.
— Все в порядке, — бормочу я, протягивая руку и касаясь ее руки. — Они тебя полюбят.
— А они знают, как мы познакомились? — Она тяжело сглатывает. — Что я раньше работала на тебя? Или о…
Я прерываю ее, прежде чем она произносит имя Альтьере. Теперь он часть ее прошлого, но мне все равно неприятно слышать, как оно звучит на ее губах.
— Данте знает все, — тихо говорю я ей. — Аида знает немного. Кармин — это мой младший брат, не знаю, сколько он знает, но поверь мне, что из всех них его меньше всего волнует, какое у тебя прошлое.
— А остальные? — Ее голос слегка дрожит, и я поднимаю ее руку, целуя костяшки пальцев.
— Данте и Аида не будут тебя осуждать, — обещаю я ей. — Я люблю тебя, и это все, что будет иметь для них значение.
Когда мы входим в особняк, до меня доносится аромат готовящегося ужина. Я веду Милу в парадную комнату, где уже налито вино, а Эмма и Аида пьют по бокалу, сидя близко друг к другу и о чем-то тихо переговариваясь. Кармин разговаривает с Данте, в каждом из их бокалов что-то покрепче, и я вижу, что они о чем-то не согласны. Если честно, трудно устроить ужин, во время которого они бы ни о чем не спорили.
Войдя в комнату, я прочищаю горло.
— Это Мила, всем привет. — Я кладу руку ей на спину. — Мила-Кармин, Данте, Аида и Эмма. Эмма — девушка Данте.
Эмма ухмыляется.
— Не говори так, будто тебе больно это говорить.
— Не больно, — обещаю я ей. Больше нет. Не теперь, когда я понимаю. Я так не одобрял отношения Данте с ней, считая, что это только усложняет ситуацию, что это может только сделать его несчастным. Но теперь я понимаю.