— Почему бы и нет? — Я говорю тихо, но даже я слышу в нем напряжение. — Моя семья покровительствует балету.
— Может быть, ты не захочешь, чтобы тебя видели рядом со мной. Кто знает, кто еще здесь находится? — Она окидывает комнату взглядом, и я смеюсь во все горло.
— Я уверяю тебя, что никто из полиции Лос-Анджелеса недостаточно культурен, чтобы прийти на балет. Даже Доусон. А я с ним уже поговорил.
— Правда? — Она все еще не смотрит на меня. — Мне не надо задерживать дыхание, чтобы Адамс оставил меня в покое?
От этих слов у меня внутри все переворачивается. Она не верит, что я смогу защитить ее, и эта мысль ранит сильнее, чем следовало бы. Я хочу защитить ее. Я вспоминаю тот короткий момент в балетной студии, когда она погрузилась в меня, когда она, казалось, хотела, чтобы я обнял ее, и моя грудь снова болит. Я хочу, чтобы она чувствовала себя в безопасности рядом со мной.
В этот момент меня осеняет, почему я так и не смог принять ее предложение.
— Мила. — В том, как я произношу ее имя, есть настоятельная необходимость, которая пугает ее, я вижу это по ее лицу. На мгновение безразличное выражение сменяется серьезным, когда она поворачивается ко мне лицом.
— В чем дело? — Она поднимает подбородок, в ее глазах любопытство и намек на замешательство. — Я не могу стоять здесь и разговаривать с тобой всю ночь, мне нужно идти…
— Я знаю. — Я тяжело сглатываю, рука рефлекторно дергается от желания дотянуться до нее, но я останавливаю себя. — Я хочу тебя, Мила. Я не переставал хотеть тебя с того момента, как ты вошла в мой кабинет. И все же я отклонял твое предложение снова и снова, даже когда это означало, что мы не должны быть так близко друг к другу, как сейчас. Я все время спрашиваю себя, почему.
— Потому что у тебя моральное отвращение к тому, чтобы платить за секс. — Ее голос по-прежнему тихий, но я слышу в нем нотки обиды. Мои отказы причиняли ей боль, я это знаю. Даже те моменты, когда я уступал, когда мы оба уступали, не могут полностью избавить ее от боли. — Я понимаю, Лоренцо…
— Нет. То есть да, это так. — Я вижу, как ее взгляд скользит по моему плечу, и говорю быстрее, пытаясь объяснить, пока она не отстранилась от меня. — Я продолжаю чувствовать…что хочу защитить тебя. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя в безопасности рядом со мной. А как ты можешь, если я могу забрать у тебя все в один миг? Как ты можешь чувствовать себя в безопасности, лежа со мной в постели, в моих объятиях, если твоя безопасность зависит от того, чтобы угодить мне, и моим прихотям? Ты никогда не почувствуешь себя настоящей. И я хочу…
— Ты можешь сделать это сейчас, при нынешнем положении вещей. — Мила тяжело сглотнула и сделала шаг назад. — Если ты не позволишь мне продолжить… — Она поднимает взгляд, и выражение ее лица меняется, снова превращаясь в нечто приятное и безвкусное. — О. Аннализа. Позволь представить тебе моего инструктора — это мисс Аннализа Лоран. Аннализа, это Лоренцо Кампано.
Женщина, с которой она меня знакомит, маленькая и невысокая, ниже Милы, с седеющими каштановыми волосами, собранными в такой же тугой пучок, одета в темно-синие брюки с высокой талией и белую шифоновую рубашку, завязанную бантом у горла, поверх которой надет такой же синий жакет. Она окидывает меня оценивающим взглядом.
— Ваша семья внесла большой вклад в балет, месье Кампано. Я уже встречалась с вашим старшим братом, но с вами или другими вашими братьями и сестрами — никогда. Остальные члены вашей семьи здесь?
— Аида развлекается, знакомясь с некоторыми из ваших танцоров. — Я киваю в сторону того места, где моя сестра с горящими глазами обсуждает танцора-мужчину, которого я видел в паре с Милой. — Данте где-то здесь со своей девушкой.
— Ах, да. Я помню, он привел ее сюда на последнее шоу. — Она кивает. — Что ж, возможно, я познакомлю вашу сестру. Мила, не задерживайся слишком долго с одним гостем.
Она уходит, а я смотрю на Милу. Момент между нами упущен, и мне жаль, что я не могу его вернуть.
— Она, конечно, с характером.
— Она ужасающая. — Мила поджимает губы, она явно на взводе. — Она может покончить со всей моей карьерой по одной прихоти. Она в совете директоров, и ее слово имеет большой вес.
— Ну, тебе не о чем беспокоиться. Твое выступление было невероятным. — Я смотрю в ту сторону, куда ушла Аннализа. — Не могу поверить, что она помнит, кого Данте привел в прошлый раз.
— Она мало что забывает. — Мила разглаживает руками юбку. — Я рада, что тебе понравился балет. Увидимся. — Она колеблется, ее губы почти складываются в форму моего имени, но она не произносит его. А потом она отходит от меня, растворяясь в толпе.