На следующий день новость о признании вины получила широкое освещение в местных газетах. Поместили фотографию Мелинды Лавлесс под руку со своим красивым адвокатом Расселом Джонсоном, который вместе с Бобом Хаммерлом вёл её через толпу разъярённых зрителей.
– Я проходил через такое много раз, когда дела освещались в прессе, – позже вспоминал Хаммерл, – но говорю вам: прошагав с ней от тюрьмы до дверей суда не более 60 метров, войдя внутрь, мне пришлось уйти в боковую комнату. Я задыхался. Такое количество СМИ и людей, кричащих на неё, выкрикивающих непристойности в её адрес – мне казалось, что я пробежал не меньше мили.
Вместо того чтобы сосредоточиться на девочках, большая часть местных новостей сосредоточилась на реакции родителей Шанды, которые оба считали, что смертная казнь – не самое правильное решение.
– Смертная казнь – это слишком легко, – сказала Джеки Воут изданию "Courier Journal". – Пусть они ещё долго страдают. Я хочу, чтобы это преследовало их каждый день... Всё продолжалось слишком долго. С этим нужно покончить. Шанде нужен покой, и нам тоже.
– Я просто надеюсь, что из этого выйдет что-то хорошее, – сказал Стив Шарер репортеру. – Дети должны слушаться родителей, а родители должны слушать детей. Я надеюсь, что это никогда не повторится с другим ребёнком. Ни один ребёнок не заслуживает этого.
Уил Геринг, ведущий адвокат Лори Такетт, позже сообщил прессе, что его клиентка согласилась с заявлением о признании вины, отчасти для того, чтобы избежать смертной казни, но также вследствие "чувства раскаяния".
По законам штата Индиана, заключ`нным за хорошее поведение могут сократить сроки заключения на один день за каждый отбытый день, так что существовала вероятность, что Лавлесс и Такетт окажутся на свободе всего через 15 лет, если получат минимальный срок.
6 октября, когда судья Тодд принял ходатайства Мелинды и Лори, для Хоуп Риппи была проведено двухчасовое досудебное заседание. Адвокат Риппи, Даррел Оксье, отклонил соглашение, согласно которому Риппи признала бы себя виновной в убийстве, поджоге и похищении.
Оксье, уважаемый адвокат из Мэдисона, отказался давать комментарии прессе. Предполагалось, что он настаивал на непризнании вины в попытке добиться для подзащитной лучший условий сделки после завершения слушаний по делу Мелинды и Лори.
Через 8 дней после принятия соглашения о признании вины, Мелинда Лавлесс снова попала в новости, на этот раз за то, что якобы занималась сексом с сотрудником тюрьмы округа Кларк. 14 октября газеты сообщили, что сотрудник уволился, пытаясь избежать разбирательства. По-видимому, другая заключённая рассказала полицейским следователям, что Лавлесс хвастался сексом с сотрудником исправительного учреждения, что привело к его немедленному отстранению. Сотрудник, который остался неизвестным, категорически отрицал, что занимался сексом с Лавлесс, однако, согласно источникам новостей, обоих застали в "капсуле безопасности" за несколько минут до полуночи в ту самую ночь. В Индиане секс с заключенным является уголовным преступлением класса D.
Мишель Лавлесс хотела, чтобы имя этого человека было напечатано в газете. Она была возмущена правовой системой, в которой работники вместо того, чтобы выполнять свои обязанности, вели себя как животные.
– Мелинда сказала, что он отвел её в комнату. Она сказала, что ей было страшно, – рассказывала Мишель. – Он велел ей не плакать, повернуться и спустить штаны. Она повиновалась, и он занялся с ней сексом. Это было неприятно и ужасно. А потом, когда всё закончилось, она спросила: "Тебя кто-нибудь заставлял это делать?’ А он ответил: "Нет, просто надевай штаны и возвращайся".
Неделю спустя Мелинду Лавлесс перевели в женскую тюрьму штата Индиана, где она оставалась до вынесения приговора.
9 ноября Тони Лоуренс повторно поместили в клинику"Лайфспринг" в Джефферсонвилле, потому что она открыто угрожала совершить самоубийство, порезавшись или повесившись.
В "Лайфспринге" Лоуренс была очень плаксивой и напуганной, и, по наблюдениям медсестёр, казалась отстранённой и рассеянной. Она утверждала, что не склонна к самоубийству, однако неделю спустя подслушали её телефонный разговор с матерью, во время которого она снова угрожала покончить с собой.