— Привет, где ты?
В тюрьме.
— Выполняю кое-какие поручения в обеденный перерыв, — солгала я, пересекая парковку к своей машине. Позади меня за двенадцатифутовым забором из сетки-рабицы, увенчанным рядами колючей проволоки, маячила государственная тюрьма.
— О, хорошо. Ты не могла бы заскочить минут на пять? Мне нужно погрузить торт в фургон, но я не могу поднять его сама. Я сглупила и не подумала об этом заранее. Мне следовало разделить его на две части и собрать в банке. Джек застрял на совещании до трех, а мама не отвечает на звонки. Мне нужно доставить его к двум для вечеринки по случаю выхода того парня на пенсию.
— Эм… — Черт. — Я не могу.
— Почему?
— Потому что мне нужно вернуться к работе. Я завалена работой.
— Ты уже бегаешь по поручениям. Пять минут. Милашка, милашка, пожалуйста? Ты знаешь, я бы не просила, если бы не была в отчаянии. Я даже пошла к миссис Фрэнк по соседству, но ее не было дома. Я обещаю угостить тебя кексом, когда ты придешь.
Шелби только что открыла свой собственный бизнес по изготовлению тортов на заказ. Она пекла дома, но дело пошло быстрее, чем она ожидала, благодаря череде довольных невест, которые нанимали ее для приготовления своих свадебных тортов. Миссула была одним из самых крупных городов в Монтане, но сплетни по-прежнему быстро распространялись в нужных кругах.
Ее заказы стремительно росли, и она не решалась сворачивать бизнес, поэтому, пока она искала подходящего помощника и коммерческую пекарню, мы все пообещали вмешаться и помочь справиться с трудностями роста.
Она платила мне кексами, так что я не возражала. И если бы я была в Миссуле, я бы бросила все, чтобы помочь ей, не задумываясь. Она разозлится, когда узнает, где я на самом деле.
Я собралась с духом и остановилась.
— Когда я сказала, что бегаю по поручениям… на самом деле я имела в виду, что меня нет в городе.
Мое признание было встречено молчанием. Долгая, тягучая тишина, которая означала, что, когда на заднем плане включился интерком и воздух наполнился громким звуком, она совершенно определенно услышит объявление о том, что заключенные, находящиеся в данный момент во дворе, должны построиться и вернуться внутрь.
Черт.
— Ты снова ходила к нему, не так ли? — спросила она.
Воздух вырвался у меня изо рта, а плечи поникли.
— Да.
— О чем ты думаешь, Джун?
— Не называй меня так. — Мои слова были такими же короткими, как стук моих каблуков на шпильках по тротуару.
— Это. Твое. Имя.
— Ты знаешь, что это не мое имя. — Может быть, для остального мира так и было, но для семьи, для людей, которые знали правду, я была Новой.
Она усмехнулась.
— Тебе тридцать два года, и ты до сих пор этого не поняла. Он манипулирует тобой. Все это больная и извращенная игра, чтобы получить то, что он хочет.
Я прикусила язык, не желая затевать эту ссору. Снова.
Мы с сестрой соглашались почти во всем. Миндальный торт вкуснее ванильного. Дизайнерские туфли стоили своих денег. Ее сын Кристиан был ангелом на земле. Список можно было продолжать бесконечно, но единственной темой, в которой у нас никогда не было точек соприкосновения, был наш отец.
— Я не хочу ввязываться в ссору из-за этого. — Я подошла к своей машине и положила портфель на багажник. — Мне жаль, что меня нет рядом, чтобы помочь.
И после встречи, которую я только что провела с нашим отцом, мое отсутствие в Миссуле должно было продлиться гораздо дольше, чем одна дневная поездка в тюрьму. Но это то, о чем я расскажу ей позже. Может быть.
— Что ты делаешь? — спросила она, ее голос был не громче шепота.
— То, что нужно.
— Не вмешивайся в его дерьмо. Пожалуйста. Отпусти ситуацию. Отпусти его.
— Я не могу.
— Можешь. Уходи. Живи своей жизнью.
Она никогда не пыталась понять преданность отца своему клубу. Возможно, потому, что ее держали в неведении. Меня тоже до недавнего времени. Но теперь занавес исчез, и были вещи, которые нужно было сделать.
Люди, которые должны были заплатить.
— Ты можешь просто… довериться мне? — спросила я.
Она застонала.
— Теперь ты говоришь как он.
— Он рассчитывает на меня, Шелби.
— Меня зовут Мэй. — И с этими словами она повесила трубку.
— Черт возьми. — Я нахмурилась, глядя на свой телефон, затем положила его в сумочку.
Мэй. Когда мы были вдвоем, я всегда называла ее Шелби, совсем как папа. Точно так же, как он всегда называл меня Нова. Но в последнее время она снова была непреклонна в выборе своего имени. Даже мама перестала называть ее Шелби.
Я предположила, что это потому, что мама проводила много времени, присматривая за Кристианом, и теперь, когда ему исполнилось два года и он начал говорить, они не хотели путать его именами. Но, возможно, это не имело к этому никакого отношения. Может быть, после ареста и осуждения отца она хотела полностью вычеркнуть его из своей жизни.
Ее муж даже не знал, что ее имя — ее настоящее имя — было Шелби. Джек думал, что это ее второе имя, и он всегда с любопытством смотрел на меня, когда я оступалась и использовала его.
Юридически она была Мэй Шелби Джонсон-Барнс. Но ее настоящим именем было — Шелби Талбот.
Меня звали Нова Талбот. На моих водительских правах значилось — Джун Нова Джонсон, но все это было частью уловки. Секреты, которые оберегали нас.
Даже Джек не знал, кто мы такие. Потому что лучший способ разрушить тайну — рассказать людям.
И мы никому не рассказывали. Папа преподал нам всем этот урок в юности, и у меня было тридцать два года, чтобы усовершенствовать иллюзию. Шелби — Мэй — была довольна своей жизнью. Она хотела быть Мэй, в то время как я терпеть не могла быть Джун.
Может быть, как только моя задача будет выполнена, я стану Новой. Я откажусь от секретов и просто буду собой, для себя и всего мира.
Я повернулась и уставилась на территорию тюрьмы, прислонившись к теплому металлу своей машины. Учреждение располагалось изолированно на обширном участке земли. Вдалеке горы цвета индиго прорывались сквозь зеленые и золотые поля. Но эти горы были за много миль отсюда, и если заключенному и удавалось сбежать, то там можно было только бежать, а не прятаться.
Внутри огороженной территории было множество зданий, каждое бежевого или серого оттенка, с прорезями в стенах, которые они считали окнами. Папу держали в здании, ближайшем к тому месту, где я припарковалась.
Он был заперт внутри. Именно здесь он проведет остаток своих дней. Именно здесь он умрет, не в окружении своей семьи, а в одиночестве в камере.
Возможно, если бы Шелби пришла сюда, чтобы увидеть его, она почувствовала бы ту же ярость, которая струилась по моим венам, хотя это было сомнительно. Она сказала, что это то, чего он заслужил. Что именно его выбор привел его сюда с тремя пожизненными сроками.
Она не ошиблась.
Папа совершил множество ошибок. Он прожил свою жизнь не по ту сторону закона, и его преступления настигли его. Но если он проведет всю оставшуюся жизнь в тюрьме за свои грехи, было бы справедливо, чтобы люди, которые посадили его сюда, люди, которые были так же виновны, тоже сидели в камерах.
«Тин Джипсис».
Мой отец был высоким, властным и сильным человеком, который зачахнет за бетонными стенами тюрьмы. Он никогда больше не вздохнет свободно. Он никогда больше не покатается на мотоцикле под летним солнцем. Он никогда больше не заключит мою мать в свои объятия.
Так же, как и мой брат.
Все из-за тех ублюдков в Клифтон Фордж.
Если папа не мог отомстить лично, то я сделаю это за него. Он рассчитывает на меня.
Я открыла багажник, взяла сумочку и портфель, бросила их на пассажирское сиденье и села за руль. Я сняла блейзер и позволила теплу кожаного сиденья пропитать мой кружевной топ цвета слоновой кости и черные брюки.
Сегодня я надела свой любимый костюм. Мама всегда дразнила меня, что я ношу свои блейзеры как герб, и она была права. Я носила их так, как папа носил свою нашивку до того, как они сорвали ее с его спины.
Мне нужен был этот костюм, потому что сегодня я отправлялась на войну.
Я не ожидала, что папа сегодня одобрительно кивнет мне. Я думала, потребуется не одна поездка, чтобы убедить его, что отомстить должен не дальний родственник или перспективный молодой Воин. Если он хотел отомстить, он мог рассчитывать, что я доведу дело до конца.