Она улыбнулась и закрыла книгу, держа ее так, чтобы я мог видеть. Я узнал ее по книжным полкам, которые папа держал заполненными в своей комнате в клубе.
— Это одна из книг твоего отца.
— Знаю.
— Она была в коробке в гараже с целой кучей других. Я решила прочитать их. И смотри. — Она соскользнула со стула и присоединилась ко мне на диване. Затем открыла книгу на странице, которую она загнула.
На полях были пометки, сделанные папиным размашистым почерком. Я не видел этого почерка целую вечность. С тех пор, как в последний раз наклонялся к верстаку в гараже и обнаружил, что на дереве написано «Стоун».
— У него заметки по всей книге. Его мысли по поводу этой истории.
Я с трудом сглотнул. Прошло так много времени с тех пор, как мы потеряли папу, но один взгляд на эти записки вернул боль от его смерти. Разве мама этого не почувствовала? Она была довольна тем, что не оставила его вещи завернутыми в брезент в гараже. Разве они не могли пролежать там еще десять лет?
— Пора, Эмметт. — Должно быть, она услышала мои мысли, потому что положила руку мне на ногу. — Пора.
— Почему?
— Потому что, когда меня не станет, я не хочу, чтобы ты проходил через все это в одиночку.
— Не говори так. — Я оттолкнулся от дивана и пошел на кухню за водой.
Мама последовала за мной, наблюдая, как я залпом осушаю стакан. Затем, к счастью, она больше не говорила об отце.
— Вчера вечером я приглашала Теру и Мэгги на ужин.
— Я видел их, когда подъехал.
— Она хорошая женщина, Эмметт.
— Так и есть.
— Почему бы не пригласить ее на свидание, чтобы…
— Я кое с кем познакомился, — слова вырвались так быстро, что удивили нас обоих.
— О, — сказала мама, и ее голос был полон надежды. — Я не знала.
— Это несерьезно. — Блять. Эта история с Новой была несерьезной, и, скорее всего, все было кончено. Но я открыл рот, и теперь мне придется отступить. Потому что последнее, чего я хотел, — это чтобы моя мать тешила себя надеждами о невестке или внуках. Шанс, что они у нее будут, был в лучшем случае невелик.
Ее плечи опустились.
— Хорошо.
— Я лучше пойду домой. Мне нужно кое-что сделать по дому.
— Спасибо, что пришел. — Она улыбнулась, когда я подошел и заключил ее в объятия. — Пятница?
— Пятница. — Я отпустил ее, бросив быстрый взгляд на папину книгу на столике рядом с диваном, и направился к двери.
На стене висела одна из последних фотографий, которые они сделали вместе: мама сидит позади папы на его мотоцикле, оба в банданах, и с широкими улыбками на лицах.
Мама была влюблена в папу. Она любила его всю свою жизнь, хотя они и развелись, когда я учился в пятом классе.
Мама все еще носила свои обручальные кольца. Папа всегда носил свои. Их свадебная фотография стояла на прикроватной тумбочке в ее спальне. Такая же стояла на комоде у папы дома. Мама ни разу не ходила на свидание, и, насколько я знал, папа никогда не был с другой женщиной. Потому что он тоже любил маму. Несмотря на то, что их брак распался, и он жил в своем собственном доме.
На момент их развода я был слишком мал, чтобы требовать или понимать объяснения. Но годы спустя, когда я стал новым членом клуба, я напился на вечеринке и спросил папу, почему.
Он сказал мне, что после того, как Крисси Слейтер была убита, это напугало маму. Справедливо. Крисси была невиновна, но из-за клуба ее мужа она была убита возле собственного дома.
Конкурирующий клуб «Травлес» в то время доставлял Цыганам некоторые неприятности. В основном стычки из-за некоторых поставок наркотиков и спорных границ территорий. Дрейвен и клуб в те дни были настроены агрессивно в отношении расширения. Они взяли на себя больше маршрутов доставки наркотиков, пытаясь увеличить доходы клуба. «Травлес» это не понравилось, и они начали сыпать угрозами. Дрейвен проигнорировал их.
Он не должен был их игнорировать.
«Травлес» приехали в Клифтон Фордж и направились прямиком к дому Слейтеров.
Крисси была на улице и сажала цветы. Они выстрелили ей в затылок. Дэш и Ник были теми, кто нашел ее тело, вернувшись домой из школы.
Папа помог Дрейвену убить всех членов «Травлес». Каждого. Из. Них. Потом он развелся с мамой, надеясь, что судьба Крисси ее не постигнет.
Мама никогда бы не попросила папу уйти из клуба — она знала, как много он значил для нас обоих, — но папа настоял на разводе.
Они не были женаты. Но они были женаты.
И когда умер папа, это разбило мамино сердце.
Мое тоже.
Выйдя на улицу, я сел на свой байк и вывел его задом с подъездной дорожки, затем, заводя двигатель, бросил взгляд на дом. Мама стояла у окна гостиной, выходившего на передний двор. Она прижимала к сердцу папину книгу и подняла руку, чтобы помахать мне на прощание.
Я помахал в ответ, а затем с ревом помчался по улице. У меня сдавило грудь. Выражение лица мамы с этой чертовой книгой застряло у меня в голове.
Что мне было нужно сегодня вечером, так это отвлечься. Мне нужен был жесткий трах. Возможно, драка. Вероятно, я мог бы найти и то, и другое в «Бетси», но вместо бара, я поехал домой. Бар подождет, если я передумаю.
Я свернул на свою полосу, и когда заметил черную машину на подъездной дорожке, стеснение в груди исчезло.
Слава богу.
Она была здесь. Нова.
Я припарковался рядом с ее машиной и слез с мотоцикла.
Она ждала у входной двери, прислонившись к бревенчатому фасаду.
Я подошел, снимая солнечные очки.
— Привет, Туз.
Я ненавидел то, как был рад услышать ее голос. Ненавидел то облегчение, которое испытал, увидев ее. Но, черт возьми, я не был готов все закончить. Пока нет. Не было ни одной женщины, которую я хотел бы увидеть сегодня вечером, кроме нее.
— Привет, детка.
В ее теле чувствовалась скованность, когда она выпрямилась, ее взгляд упал на сцепленные перед собой пальцы, прежде чем она подняла глаза. Возможно, она тоже ненавидела чувствовать облегчение.
— Прости, что не появлялась столько дней. Я была…
Я поднял руку.
— Никаких объяснений, верно?
Ее плечи опустились.
— Верно.
Я взял ключ и вставил его в замок, затем толкнул дверь и ввел код, чтобы отключить сигнализацию.
Нова замешкалась снаружи, прикусив нижнюю губу.
— Идешь?
Она ждала достаточно долго, чтобы мое сердце подпрыгнуло к горлу. Затем она вошла внутрь, ее каблуки застучали по паркету.
Черт, я обожал этот звук.
Как только она вошла, я захлопнул за ней дверь и заключил в объятия.
— Кровать или диван?
Ее ноги обвились вокруг моих бедер, а губы приникли к моим.
— Кровать.
Глава 9
Нова
Что я делаю?
Я долго рассматривала себя в зеркале в ванной. Пар из душа поднимался над моей головой, запотевая по краям стекла.
Что я делаю?
На прошлой неделе я задавала себе этот вопрос бесчисленное количество раз. Помешало ли это мне вернуться к Эмметту? Нет. Вот я стояла, смотрела на себя в его зеркало, позволяя стенам рухнуть всего на мгновение. Позволяла сомнениям закрасться и завязаться неприятным узлом в моем животе. Они кричали на меня, кричали так громко, что это было все, что я могла слышать.
Мои внутренности, казалось, были скручены постоянно, и моя единственная передышка была с Эмметтом. Его рот, его руки, его тело, соединенные с моими, были единственным временем, когда я могла заглушить шум в своей голове.
Что я делаю?
— То, что нужно, — прошептала я.
Ради папы.
Ради Ти Джея.
Я с трудом сглотнула и пошла в душ, зайдя внутрь и встав под струю.
Душ Эмметта сам по себе был убежищем, и на прошлой неделе я старалась принимать здесь душ при каждой возможности.
Двери не было, просто широкий проем. С потолка свисали две большие лейки, и стоять под ними было все равно что быть под теплым ливнем. Одна стена была отделана грубым коричневым камнем. Остальные были выложены гладкой плиткой цвета слоновой кости.
Я запрокинула голову и позволила воде стекать по моему телу.
У меня защипало в носу и защипало глаза, но я крепко зажмурила их, потому что не могла заплакать. Это был мой выбор.
Таков был мой план.