Я вышел из своего ноутбука и полностью выключил его, затем подошел к сейфу в углу, открыл его и достал немного наличных.
Во времена существования клуба наличные текли рекой, как горный ручей, наполненный тающим снегом. Организация рейдов по охране маршрутов распространения наркотиков и тысячные ставки на подпольные бои были незаконными, но приносили прибыль. По большей части, я скопил большую часть своих, в то время как большинство братьев моего возраста промотали свои конверты с наличными, потратив их на выпивку, женщин и байки. Иногда на наркотики.
После смерти отца у меня были свои черные дни, когда я тосковал по любому веществу, которое могло бы унять боль. Алкоголь был моим любимым. Травка — легкий вариант. Кокаин в худшие дни.
Не самый удачный период в моей жизни, но мне повезло. Дрейвен увидел, как я скатываюсь на дно, и вмешался. У него тоже было разбито сердце после смерти папы, но он поразил меня правдой — буквально, он ударил меня и сломал мне нос — и сказал, что папе было бы стыдно. Он напомнил мне, что у меня есть мать, которой не нужно было видеть, как ее сын погружается в горе.
Ради мамы я немедленно отказался от наркотиков, хотя на отказ от выпивки ушло некоторое время.
Даже несмотря на все это, у меня было полно наличных. То, что я не тратил, я откладывал, как учил меня отец.
Дэш и Лео поступили так же. Мы все еще жили на деньги, которые заработали в клубе, хотя мои деньги уменьшились, поскольку я был агрессивен в своих инвестициях. Тем не менее, мы не делали дорогостоящих покупок. Мы не выставляли это напоказ. Еда, одежда, бензин. Все это складывалось и позволяло нам тратить нашу зарплату на другие расходы.
Не только у меня дома была своя заначка, но и у мамы в подвале была такая же — папины деньги.
Я достал тысячу баксов и снова запер сейф, направляясь наверх, на кухню. Я достал все, что мне понадобится на ужин, порезал помидор и кочан салата-латука, пока фунт говяжьего фарша тушился в специях, которые я добавил. Ароматы тмина, перца чили и паприки наполнили комнату, когда открылась входная дверь и знакомый стук каблуков эхом разнесся по коридору.
— Привет, Туз. — Нова подошла ко мне сзади, обхватив руками за талию.
— Эмметт. Меня зовут Эмметт.
Ее руки замерли.
Возможно, мое настроение так и не пришло в норму. Но я не собирался извиняться. Она должна была знать мое гребаное имя.
Ее тело было таким же напряженным, как нож в моей руке, зависший над разделочной доской. Затем напряжение в ее теле исчезло. Она наклонилась ко мне, прошептав мне в спину:
— Эмметт.
Черт, мне нравилось слышать свое имя из этих губ.
Я положил нож и изогнулся, захватывая ее рот. Я целовал ее, наслаждаясь вкусом, затем оторвался.
— Что у нас на ужин? — спросила она, ее щеки раскраснелись от поцелуя.
— Тако, — ответил я.
— У тебя был хороший день? — Она подошла ко мне и забралась на стойку.
— Ага. А у тебя?
— Тоже.
— Что ты делала?
— Работала.
— И над чем именно ты работала? — Да, я выуживал информацию, и с таким же успехом мог сказать это откровенно.
— Над материалами. — Уголок ее рта приподнялся.
Я прищурился.
— Что за материалы?
— Это скучно. — Она пожала плечами и, взяв кусочек помидора с моей разделочной доски, отправила его в рот.
— Ты не собираешься мне рассказывать.
— Почему это имеет значение? — спросила она.
Я подошел к ней. Она раздвинула колени, освобождая мне место.
— Потому что я хочу знать.
Она протянула руку и взяла еще один кусочек помидора, ее брови изогнулись в молчаливом вызове, пока она жевала.
Если она хотела поиграть в эту игру, ну что ж, поиграем. Я провел пальцами вверх по ее бедру, шероховатость моей кожи царапала ткань ее джинсов. Вспышка вожделения промелькнула в ее прекрасных карих глазах, и ее руки легли мне на плечи.
Я наклонился ближе, моя рука ласкала ее бедро. Мои губы коснулись ее губ, вызвав небольшую заминку в дыхании, когда я провел рукой по ее ребрам.
Затем я начал безжалостно щекотать ее.
— Туз! — взвизгнула она, извиваясь и отбиваясь от меня, но я продолжал пытку, пока она не начала смеяться и умолять меня остановиться.
— Ты собираешься мне рассказать?
— Да, — взвыла она. — Да!
Я отпустил ее и ухмыльнулся, поцеловав в щеку, когда она вытерла слезы с глаз.
— Ты играешь нечестно.
— Честность для неудачников. — Я подошел к плите и проверил, готово ли мясо.
— Верно. Совершенно верно. — Она спрыгнула со стола и подошла к моей разделочной доске, занявшись овощами. — Я юрист.
— Это было так сложно?
— Да. — Она усмехнулась. — Я провела свой день, составляя завещание для молодой пары. Я ненавижу это делать, потому что мне всегда грустно, когда приходится спрашивать родителей, кому достанутся их дети, если они умрут. Дважды поплакав, я отправила его им на проверку. Затем я подготовила документы для ООО для клиента, который начинает новый бизнес в Миссуле.
Узел в моей груди развязался. Вздох облегчения вырвался так громко, что я знал, она его услышала.
Я снова закрыл мясо крышкой, чтобы оно тушилось до готовности, затем подошел к Нове и оперся бедром о столешницу рядом с ней, пока она нарезала овощи.
— Миссула?
Она кивнула.
— Вот где я живу. В данный момент я работаю удаленно. Мне нужен был перерыв и смена обстановки.
— О. — Правда ударила меня как кувалдой в грудь, и все кусочки встали на свои места. Она здесь не жила. Вот почему я не видел ее в городе до прошлого месяца. Почему она настаивала только на сексе и ни на чем больше.
Она, черт возьми, здесь не жила.
Я с трудом сглотнул. Конец всегда был неизбежен. Теперь я знал почему.
— Почему Клифтон Фордж? — спросил я, изображая любопытство, чтобы скрыть тот факт, что у меня кружилась голова.
— Это достаточно близко к Миссуле, чтобы я могла вернуться, если понадобится. Один из парней, с которыми я работаю в своей фирме, приезжает сюда поохотиться каждый год. Он всегда говорит, какой это приятный город и что он не наводнен туристами, как другие районы. Поэтому, я нашла жилье на время отпуска, и вот я здесь.
Жилье на время отпуска. Блять.
— Как долго ты здесь пробудешь?
Она не отрывала глаз от разделочной доски.
— Я планировала провести здесь пару месяцев. Мне нужно вернуться в Миссулу до того, как дороги испортятся.
Если она оставалась всего на пару месяцев, значит мы уже потратили больше половины.
Я пожалел, что спросил. Черт возьми. Мне следовало держать рот на замке.
Да, я бы в конце концов понял это, когда она бы вернулась в Миссулу. Но сейчас все, что мне остается делать, — это смотреть на календарь, пока проходят дни.
Нова оглянулась, ее улыбка была слишком яркой, когда она положила нож, помидор был идеально нарезан кубиками. Затем она вернулась к стойке, запрыгнув на свое место.
— Есть еще вопросы?
На самом деле, несколько. Сказала бы она мне когда-нибудь, что уходит? Или исчезла бы, не сказав ни слова? Но я не спрашивал, потому что не хотел получить ответ.
— Какой твой любимый цвет? — спросил я, снова устраиваясь у нее между ног.
Она подняла руки, проводя кончиками пальцев по волосам у меня на висках. Я собрал их раньше, зная, что ей нравится их распускать.
— Цвет твоих глаз.
— Какое твое любимое блюдо?
— Тако.
Я запечатлел поцелуй на ее губах, затем подошел к плите и выключил ее. Я был благодарен за то, что мне поручали готовить все на острове к ужину. Это давало время ослабить боль от ее правды.
Она уйдет.
Я знал, что это ненадолго, и теперь у меня был график. Максимум еще месяц. Именно столько времени у нас было.
— Где ты научился готовить? — Она спрыгнула с кровати и подошла к ящику со столовым серебром.
— В основном здесь, методом проб и ошибок. Моя мама пыталась научить меня нескольким вещам, когда я учился в старшей школе, но у нее не очень-то получилось, пока я не вырос и не научился сам о себе заботиться.
Я не учился в ни колледже, ни в университете. Ни один профессор не мог рассказать мне об автомобилях больше, чем мой собственный отец и Дрейвен, поэтому я вступил в клуб и начал работать в гараже. Тогда я жил в здании клуба. В промышленном холодильнике всегда была еда, и обычно поблизости ошивались одна или две женщины, которые готовили для братьев. Иногда это была подруга или жена члена клуба. В других случаях это была женщина, которая думала, что приготовление пищи может принести ей звание подруги — это редко случалось.