Но, возможно, и нет.
И я должен была знать.
Я оторвала взгляд от брюнетки, повернулась и вышла на улицу. Я ожидала увидеть пустое место там, где стоял мотоцикл Эмметта. Я ожидала, что подъеду к его дому и буду часами колотить в дверь, пока он не впустит меня.
Вместо этого он был там верхом на своем «Харлее». Ожидая.
Он натянул куртку, кожа облегала его массивные руки. Эмметт дернул подбородком, завел двигатель и с ревом выехал с парковки.
Как и в нашу первую ночь вместе, я села в свою машину.
И последовала за ним домой.
Глава 20
Эмметт
— У тебя есть куртка? — спросил я, когда Нова вылезла из машины. Христос. Меня действительно волновало, не замерзнет ли она? Да.
Она моргнула, посмотрела на дом, а затем снова на мое лицо.
— Эм… да.
Она подошла к заднему сиденью машины и схватила блейзер, быстро надевая его.
Я не впущу ее в дом не только потому, что не доверяю ей, но и потому, что там была чертова катастрофа. После недельного запоя мой дом был разгромлен. Повсюду были разбросаны пивные банки и бутылки из-под ликера. В моей гостиной пахло старой пиццей, а в спальне — грязной одеждой.
Я не был в таком настроении со времен клуба.
По иронии судьбы, я ушел в запой после того, как застрелил брата Новы.
Лео остался со мной в прошлую субботу после того, как я собрал все это воедино. Он остался на ночь, не отходя от меня ни на шаг, пока я смирялся с этим. Или пытался.
Я все еще боролся.
И вместо того, чтобы смириться с этим, я проводил большую часть своих дней с бутылкой. Черт, сегодня был первый день за всю неделю, когда мне удалось протрезветь настолько, чтобы отправиться на работу.
Дэш сказал всем, что я заболел. Он знал правду. Лео тоже. Но смерть Ти Джея Джонсона была делом клуба, и, хотя я ненавидел лгать Пресли и Исайе, было лучше, чтобы они не знали.
Сегодня вечером я тоже планировал напиться и сделал бы это, если бы не появилась Нова. Один взгляд на нее, и было удивительно, как быстро исчезло мое возбуждение.
Она выглядела красивой. На самом деле сногсшибательной. Пальцы чесались погрузиться в ее волосы. У меня потекли слюнки при мысли о том, чтобы прижаться своими губами к ее. Больше всего мне хотелось заключить ее в объятия и притвориться, что прошлой недели не было.
Вместо этого я держался на расстоянии, направляясь к шезлонгам, на которых мы сидели бесчисленное количество раз.
Я занял свое обычное место.
Нова — Джун — как бы, черт возьми, я ни должен был ее называть, заняла свое. Она положила руки на колени и посмотрела на деревья, ее тело было напряжено.
Я сидел совершенно неподвижно, не доверяя себе, чтобы удержаться от прикосновения к ней. В баре, сразу после того, как она вошла в дверь, была доля секунды, когда мое сердце выпрыгнуло из моей чертовой груди. Я был так чертовски рад ее видеть, но потом все вернулось на круги своя.
Ложь. Обман. Она использовала меня.
И теперь она была здесь, потому что хотела знать правду.
Я подавил горький смешок. Правду? Мы опоздали на несколько месяцев.
— Мне жаль, Эмметт. — Она оглянулась, и даже в темноте я увидел, что в ее глазах стоят слезы.
Было бы так легко поддаться этим чертовым слезам. Взять ее на руки, прижать к груди и пообещать, что мы разберемся с этим. Но было слишком поздно.
— Все было ложью?
— Нет. Не все.
Я уставился на нее, изучая ее лицо, как на прошлой неделе в ее квартире. Лицо, которое, как мне казалось, я так хорошо знал, а теперь… я ни черта не знал.
— Что было правдой?
— Большая часть. Больше, чем ты, вероятно, думаешь. И когда мы были вместе, это было правдой.
Я поверил ей. Она могла подделать лишь немногое. Ее намерения здесь. Ее имя. Но когда наши тела были соединены, когда я двигался внутри нее, притворяться было невозможно.
Она была моей.
И, черт возьми, я хотел оставить ее.
Но я был дураком, которого обманом заставили поверить в череду лжи. Обманом заставили думать, что для меня существует женщина. Обманом заставили влюбиться в нее.
— Почему? — Я знал ответ, но все равно задал его. Если бы она хотела знать правду, то пусть сначала ответит тем же.
— Мой брат был Воином. — Ее голос был таким тихим, что почти потерялся в ночи. — Ты уже знаешь это, не так ли?
— Да.
— Он вступил в клуб, как только ему исполнилось восемнадцать. Он даже не закончил среднюю школу. Он хотел быть Воином, и в ту секунду, когда они позволили ему стать кандидатом, он постучался в их дверь.
Это звучало не так уж сильно по-другому, чем, когда я присоединился к «Тин Джипси». То же самое было и с Дэшем. Конечно, мы закончили старшую школу. Мои родители не позволили бы сделать по-другому. Но в тот момент, когда у меня появилась такая возможность, все, чего я хотел, — это кататься на байке рядом со своим отцом. Носить нашивку и разделять гордость быть Цыганом.
— Когда мы росли, Ти Джей был моим лучшим другом. Так его звали. Ти Джей. Это ты, наверное, тоже знаешь.
Я снова кивнул.
— Мы со старшей сестрой часто ссорились, но с Ти Джеем мы были близки. Мы проводили лето вместе, играя на улице. Мама разрешала нам долго не ложиться спать по пятницам после школы, так что мы устраивали лагерь в гостиной, и он всегда позволял мне выбирать фильмы, которые мы смотрели. Я помогала ему учить алгебру и готовила ему бутерброды с арахисовым маслом и желе на гриле всякий раз, когда он заваливал тест.
Она любила его. Чисто и незамысловато. Она любила своего брата.
У меня внутри все скрутилось, а в груди защемило. Мне действительно следовало выпить сегодня вечером побольше. Чувство вины терзало меня всю эту неделю, но быть здесь, слушать ее…
Она никак не могла знать, что это я убил ее брата.
Папа настоял на том, чтобы взять ответственность на себя. Он заставил нас с Лео поклясться, что, когда мы вернемся в клуб после стрельбы, мы расскажем всем, что это папа нажал на курок.
Технически, он это и сделал бы. Но у него закончились патроны, большую их часть он израсходовал ранее в тот день, чтобы обновить свой новый пистолет. Он не перезарядил магазин.
Мой «Глок» был заряжен под завязку.
Цыгане так долго воевали с Воинами, что смерть одного из них неизбежно вызвала бы новый переполох. Папа хотел, чтобы возмездие было направлено в его сторону, а не в мою.
За эти годы я много раз задавался вопросом, знал ли он, как Воины нанесут ответный удар. Знал ли он, что, взяв на себя ответственность, он подписал свидетельство о собственной смерти.
Папа спас мне жизнь. Он спас меня, чтобы я мог быть здесь, сидеть рядом с Новой.
Единственный способ, которым она могла бы узнать об этом, — это если я скажу ей правду.
И она начнет призирать меня.
Да, она обманывала меня месяцами, но я не был уверен, что смогу переварить ее ненависть. У нее было полное право на нее. Так же, как у меня было полное право ненавидеть ее.
И все же мы были здесь, на моей веранде, сидели в креслах, в которых сидели месяцами, потому что я не мог ее отпустить.
— Он был на боях, — сказала она хриплым голосом. — Бокс, или ММА, или что-то в этом роде. Я не знаю. Но этот бой был организован вашим клубом.
— Бокс, — сказал я ей. — Это всегда был бокс.
Она кивнула, засунув руки между ног. Вероятно, ей было холодно. Солнце скрылось за горизонтом, и температура резко падала.
— Я не знаю, был Ти Джей хорошим боксером или нет. Я никогда не видела его в бою. Однажды он вернулся домой из клуба Воинов с порезами на костяшках пальцев и синяком под глазом. Он не говорил о том, что случилось. Но я и не ждала, что скажет.
Как Ти Джей вообще связался с Воинами? Внешне Джонсоны были обычной семьей без каких-либо связей с мотоклубом. Они не жили в Эштоне, так что не похоже, чтобы Ти Джей общался с Воинами на регулярной основе. Был ли там родственник или какая-то связь, которую я пропустил? Возможно, если бы я не был в пьяном угаре всю прошлую неделю, я бы знал ответ.
— Он пошел на один из ваших боев. — Лицо Новы ожесточилось, и она уставилась вдаль. — Ты обманул его. Я не знаю точно, что произошло, но другие Воины, которые были там, сказали, что Ти Джея обманули, лишив его боя и выигрыша. Когда он сообщил тебе об этом, он был убит. Твоим отцом.