Знание Ти Джеем папиных секретов было тем фактом, который ранил сильнее всего. Я была так… разочарована. Он должен был быть лучше. Он должен был быть лучше для меня, мамы и Шелби. Мы были его семьей. Мы были рядом с ним каждый божий день. Но Шелби была абсолютно права.
Ти Джей сделал свой выбор, и это была не его семья.
Мой брат был молод и непокорен. Он был самоуверенным и смелым. Он шел по жизни беззаботно, вероятно, потому, что все, в чем он нуждался, ему давал папа. И все это с обещанием быть в этом чертовом клубе.
И он умер за это.
— Папа никогда не должен был приводить его в этот чертов клуб, — сказала она. — Но мы должны были это остановить.
— Как? — Ти Джея всю жизнь готовили к тому, чтобы он стал Воином.
— Я не знаю. — Она посмотрела на Кристиана, лежащего на полу.
Этим утром он был веселым, может быть, из-за снега. Может быть, потому, что утро понедельника было тихим. Но он играл и посылал нам свои милые улыбки всякий раз, когда отрывал взгляд от своего любимого мультфильма.
— Я люблю маму, — прошептала она.
— Я тоже ее люблю.
— Но мы больше похожи на папу, чем на нее.
Это была правда. Наше упрямство. Наши собственные смелые личности. Наша сила. Мы унаследовали это от папы.
— Если бы я была больше похожа на маму, мы, вероятно, никогда бы ничего из этого не узнали, — сказала я. Мое собственное любопытство и напористость были тем, что открыло правду. — Я так сильно хотела завоевать его расположение. Получить от него больше. Наконец-то завоевать его внимание.
— Ты всегда хотела от него большего. Я никогда этого не понимала.
Может быть, Шелби с самого начала знал, что это невозможно. Я родилась не мальчиком и не могла быть частью его клуба, поэтому я бы всегда была на втором плане в жизни папы. Может быть, поэтому она никогда не старалась расположить к себе папу? Ти Джею вообще не нужно было стараться. Он всегда был гордостью папы.
— Я думаю… потому что он рассчитывал на меня, — сказала я. — Как будто он всегда знал, что я буду рядом, и когда пришло время, я не хотела его подводить.
— Он подводил нас.
Снова, и снова, и снова.
— Это больно.
— Это больно, — прошептала она, не сводя глаз со своего сына.
Кристиан никогда не узнает своего дедушку. Шелби этого не допустит. Она никогда не отвезет своего ребенка в тюрьму, и я сомневалась, что в доме есть фотография папы.
— Прости меня. — Я накрываю ее руку своей. — За то, что поверила ему. За то, что заговорила обо всем этом.
— Никогда не сожалей о правде. Я не сожалею. Это больно, но я не сожалею.
— Шел… — я остановилась, увидев лицо своей сестры. Она не была Шелби. Как и я не была Новой.
Ее звали Мэй. Она всегда была Мэй. Вне стен дома моего детства, вне моей собственной проклятой головы, она всегда была Мэй. Единственным человеком, который называл ее Шелби, была я.
Я была так полна решимости проявить себя перед недостойным отцом, заслужить его любовь и преданность, что цеплялась за его ложь. За имена, которые он дал нам. Даже маме не составило труда называть нас Мэй и Джун.
Это я сохраняла связь с прошлым.
— Мэй. — Ее звали Мэй. — Прости, что называю тебя Шелби.
Она пожала плечами.
— Все в порядке.
— Нет, это не так. Тебе это не нравится.
— Не особенно.
— Мне не нравится имя Джун, — призналась я.
Она рассмеялась.
— Тогда измени его.
— Но имя Нова дал мне отец. Оно похоже на ложь. Но…
— Имя Нова принадлежит тебе. — Она сжала мою руку. — Так было всегда. Я никогда не была Шелби. И никогда не хотела ей быть. Но ты Нова, не из-за него, а потому, что ты такая, какая есть.
— Было бы странно сменить имя? — Как бы я объяснила это своим коллегам? Или вообще кому-нибудь? — Джек подумает, что я сумасшедшая.
Она мягко посмотрела на меня. Взглядом, который сказал мне все. И осознание поразило.
— Он знает, — выдохнула я.
Все эти годы я думала, что Джек не знал ни о нашем отце, ни о нашем детстве. Но он знал.
— Конечно, он знает. — Она кивнула. — Ты рассказываешь правду мужчине, которого любишь.
Джек знал о нас. О нашей семье. Он всегда знал. Он называл ее Мэй, потому что она хотела, чтобы ее так называли, а не потому, что ее личность была секретом. Потому что она полностью доверяла ему.
— Боже, я облажалась с Эмметтом.
— Ты говорила с ним?
— Нет. — Что еще можно было сказать? Он ясно все дал понять в тюрьме. Я была лгуньей, и он мне не доверял. И я ни в малейшей степени не винила его.
— Что ты собираешься делать? — спросила Мэй.
— А что тут можно сделать?
— Ты любишь его.
— Я люблю его.
Она подвинулась, наклоняясь ближе, чтобы поцеловать меня в щеку. Затем встала с дивана и подняла с пола своего сына.
— Может, нам пойти одеться, приятель?
Он пробормотал что-то, как делают это двухлетки, когда они поднимались по лестнице в его спальню.
Моя кофейная кружка была пуста. Снег на улице перестал падать, и ярко светило солнце, его белизна почти ослепляла. Из водосточных желобов медленно стекали капли, хлопья уже начинали таять. Как и ожидалось, это продлится недолго, и дороги, вероятно, уже были расчищены.
Я взяла свой телефон с прикроватного столика и отправила электронное письмо своему боссу, сообщив, что не приду сегодня в офис, объяснив, это тем, что я плохо себя чувствую. Затем я поднялась с дивана и поспешила в гостевую спальню, снимая позаимствованную одежду и меняя ее на тот наряд, в котором была, когда пришла в пятницу вечером.
Когда моя сестра и Кристиан спустились вниз, она, казалось, совсем не удивилась, увидев, что я надеваю пальто с ключами от машины в руке.
— Веди машину аккуратно. — Она улыбнулась.
Я прижала дрожащую руку к сердцу.
— Наверное, это глупо.
— Наверное.
— Он, вероятно, захлопнет дверь у меня перед носом.
— Но может и не захлопнуть.
Но может и не захлопнуть.
Я обняла сестру на прощание и поцеловала племянника, затем поехала домой, чтобы быстро принять душ и переодеться, прежде чем выехать на шоссе между штатами.
Ни одна поездка никогда не занимала так много времени. Дорога тянулась бесконечно, и мили пролетали с ледяной скоростью, несмотря на то, что я не нарушила ни одного ограничения скорости. Но, наконец, несколько часов спустя знакомый зеленый знак приветствовал меня в Клифтон Фордж.
Снова проезжая по городу, я словно увидела его другими глазами. Он так долго был вражеской территорией, что я не позволяла себе по-настоящему оценить его. Я хотела пойти в закусочную в центре города и посидеть за одним из их столиков, вместо того чтобы покупать еду навынос. Я хотела заскочить в кофейню выпить латте с булочкой. Я хотела прогуляться по центру и показать свое лицо этому сообществу.
До сих пор я рассматривала этот город только как временный. Теперь я хотела принадлежать ему.
Если Эмметт примет меня.
Вероятно, он был на работе, а это означало, что, если я не хочу ждать весь день, мне придется найти его там. Поэтому, я направилась знакомым маршрутом к гаражу.
Как я смогу просто взять и заехать на стоянку? Как я смогу показаться на глаза его друзьям и коллегам? Как я смогу посмотреть на развалины, которые были бывшим зданием клуба?
Но я продолжала вести машину, подавляя свой страх.
Сегодня в Клифтон Фордж тоже пришла туча, но под теплым послеполуденным солнцем дороги были просто мокрыми. Сквозь тающие сугробы пробивались пучки бурой травы.
Показался «Клифтон Фордж Гараж», и мое сердце забилось так сильно, что я почувствовала его в кончиках пальцев. Я крепче сжала руль и вывела «Нову» на парковку.
Стальное здание сияло под лучами послеполуденного солнца. Двери были открыты, и когда я припарковалась, на заднем плане послышалось жужжание воздушного компрессора.
Дерьмо. Что я здесь делаю? Мне следовало подождать, но теперь было уже слишком поздно. В конце концов, мне придется встретиться с ними лицом к лицу, верно? Я сделала последний укрепляющий вдох, мысленно готовясь к порицанию, которого я, безусловно, заслуживала.
Не смотри на здание клуба. Не смотри на здание клуба. Мне не нужно было видеть его руины, не сегодня. Было достаточно плохо, что, распахнув дверь, я почувствовала в воздухе стойкий запах огня и пепла.