Едва мои каблуки коснулись тротуара, как из гаража широкими шагами вышел Лео. В одной руке у него была красная тряпка, а в другой — гаечный ключ. На его красивом лице не было замешательства, только холодный пристальный взгляд. Возможно, он и не встречал меня раньше, но он точно знал, кто я такая.
Я выпрямилась, когда он приблизился. Вот так.
Лео остановился передо мной и скрестил руки на груди, разноцветные татуировки на его предплечьях выглядывали из-под длинных рукавов, которые он закатал до локтей.
— Привет. — Каким-то чудом мой голос не дрогнул. — Эмметт здесь?
Он изучал меня, его бледные серо-зеленые глаза ничего не выдавали.
Позади него послышалась еще пара шагов. Дэш Слейтер направился в мою сторону. Его лицо было бесстрастным, а взгляд твердым, как земля у меня под ногами.
Дэш подошел и встал рядом с Лео, приняв его позу: широко расставив ноги и скрестив руки на груди.
Преграда. Барьер. Я ни за что не доберусь до Эмметта, если они не сочтут меня достойной пройти.
Возможно, та версия меня, что была несколько месяцев назад, вздернула бы подбородок. Потребовала бы, чтобы они дали мне пройти, или обошла бы их. Возможно, тогда я бы бросила на них такой же убийственный взгляд, как те, которыми они стреляли в мою сторону.
Но во мне почти не осталось сил бороться, и я приберегу их для другого Цыгана. Я ослабила бдительность. Я показала им свою уязвимость. И сказала слова, которые давно назрели.
— Прошу прощения. За свои действия. И за действия моего отца.
Оба мужчины сузили глаза, их скептицизм был вполне заслуженным.
— Я не думаю, что Воины будут представлять для вас угрозу, — сказал я. — Я ничего не могу обещать, но мой отец согласился оставить все как есть.
— Вот только он гребаный лжец, — сказал Лео.
— Да, это так.
Только, когда я вспомнила наш последний разговор, в нем была доля правды. Возможно, единственная причина, по которой я заметила ее, заключалась в том, что это было так редко. Только время покажет, но я сомневалась, что этим людям было чего бояться от «Арроухед Уорриез».
Дэш и Лео изучали меня достаточно долго, чтобы я начала думать, что они никогда не сдвинутся с места. Но затем Дэш, наконец, сдвинулся с места и посмотрел на Лео. Они обменялись кивками, затем Дэш повернулся и ушел.
Лео одарил меня дьявольской ухмылкой, как будто я прошла какой-то тест.
— Эмметта здесь нет. Он взял сегодня отгул. Я подозреваю, что ты найдешь его дома.
— О… эм… спасибо. — Черт. Я могла избавить себя от некоторого стресса, но это была не совсем напрасная поездка. Я помахала на прощание, затем вернулась к своей машине и задним ходом выехала со стоянки.
В зеркале заднего вида Лео застыл на месте, но улыбка на его лице ни разу не дрогнула.
Мои нервы сдали в десять раз, пока я ехала к Эмметту. Руки дрожали, когда я парковалась и выключала «Нову». Он, вероятно, захлопнет дверь у меня перед носом. Я заслужила это. Но, возможно, и нет. И этого, возможно, было достаточно, чтобы отправить меня к двери и позвонить.
Мое сердце подпрыгнуло к горлу, когда я услышала его шаги за дверью. Затем последовала долгая пауза, вероятно, когда он посмотрел в глазок и увидел мое лицо. Потом дверь открылась, и мои страхи просто… растаяли.
Это был Эмметт. Мой Туз. Даже в самом гневе он не отстранился бы от меня. Он не был таким.
Он выглядел так же потрясающе, как и всегда. Безумно красивый, с забранными наверх волосами. На нем были джинсы и простая серая футболка. На прошлой неделе он подстриг бороду, усы плотно прилегали к его сильному подбородку.
Боже, я хотела поцеловать его. Я хотела упасть в его объятия и утонуть. Но сначала я должна была рассказать правду мужчине, которого любила.
— Я ненавижу креветки.
Он моргнул.
— Я люблю простую еду, и поэтому готовила твои тако три раза с того вечера, когда ты готовил их для меня в последний раз. Твой душ — лучший в мире, и, очевидно, я не могу уснуть, если не в твоей постели. Вечера, проведенные в разговорах с тобой на твоей веранде, были лучшими вечерами в моей жизни.
Мои слова, казалось, причинили ему боль, потому что он тяжело сглотнул и опустил взгляд в пол.
— Мне нравится моя работа, но я ее не люблю. Отец мечтал, чтобы я стала юристом, и я потратила большую часть своей жизни, пытаясь угодить ему. Но я больше не собираюсь этим заниматься.
Лицо Эмметта поднялось, а взгляд смягчился.
— Я влюблена в мужчину, которого не заслуживаю. — Комок в горле начал душить меня, но я продолжала. — Я солгала тебе. Я использовала тебя. И за это я прошу прощения. Но я не жалею, что влюбилась в тебя. И никогда не буду.
— Нова… — Он поймал себя на том, что назвал меня ненастоящим именем.
Но оно не было ложью. Это была я. Я была его Новой. Он был моим Тузом.
— Ты сказал, что все во мне было ложью. Это было не так. Не все.
— Как я могу тебе доверять?
У меня не было ответа на этот вопрос. Я понятия не имела, как он мог доверять мне, но он мог попытаться.
— Я не… — Он провел рукой по лицу. — Я не знаю. Это уже слишком.
Так оно и было. Избежать закрытия двери перед моим носом не удастся.
По крайней мере, я могу сказать, что пыталась.
Прежде чем мои слезы успели пролиться, прежде чем окончательно разорвать нашу связь, я придвинулась ближе, встав на цыпочки, и запечатлела поцелуй в уголке его рта.
Он прижался своим лбом к моему.
Я не стала задерживаться. Глубоко вдохнув его пряный аромат и пряча его в уголке своего сердца, я отступила.
— Прощай, Туз.
Он тоже отступил.
— Прощай, Нова.
Глава 25
Эмметт
Два месяца спустя…
— Что ты хочешь сделать с его мотоциклом? — спросила мама.
— Не знаю. — Я откинулся на спинку стула, моя тарелка стояла пустой на обеденном столе.
Папин мотоцикл был тем предметом в гараже, которого мы оба избегали. Разбирать его вещи было нелегко, но последние два месяца я приходил сюда каждое воскресенье, чтобы помочь маме разобраться с его вещами. Процесс был намеренно медленным. Мама не хотела торопиться, поэтому мы вдвоем выбирали несколько предметов, вспоминали о каждом из них, а затем решали, что с ними делать.
Каждая коробка была рассортирована. Книги, которые мама хотела почитать, стояли на книжных полках в ее кабинете. Другие переехали ко мне домой. Большая часть папиной одежды и предметов домашнего обихода была подарена вместе с его старой коллекцией вестернов на видеокассетах. Я забрал его охотничье снаряжение и удочки вместе с инструментами и дюжиной моделей автомобилей, которые он собрал за эти годы. Они были выставлены на новой полке в моем подвале.
Мама была права, сказав «прощай». Пришло время. Я думал о папе каждый день, но гнев и боль от его смерти, которые я игнорировал, наконец-то начали ослабевать.
Мамин гараж теперь был почти пуст, если не считать ее собственных вещей. Все, что осталось, припаркованный в дальнем углу, был папин мотоцикл.
— Что ты хотела бы с ним сделать? — спросил я.
— Мы могли бы продать его, а затем пожертвовать вырученные средства на благотворительность от его имени. Что-нибудь для детей. Он любил детей. Он всегда думал, что детям, поступающим в профессиональные училища, нужно больше стипендий, чем предлагается. Или… ты можешь забрать его. Он бы хотел, чтобы он был у тебя.
У меня внутри все сжалось при мысли о продаже папиного мотоцикла, даже если это было ради благотворительности или стипендии.
— Я возьму его байк, — сказал я. — Покатаюсь на нем этой весной, как только погода изменится.
Она грустно улыбнулась мне.
— Ему бы это понравилось.
Мама встала из-за стола, взяв свою тарелку. Я сделал то же самое, последовав за ней на кухню, где подошел к раковине и начал мыть посуду.
Сегодня, когда я пришел, в гараже не было ничего, что можно было бы разобрать. Мы закончили на прошлой неделе, но я все равно пришел. Не только для того, чтобы провести время с мамой, но и потому, что дома у меня ничего не было.