Рационализаторы-изобретатели клянутся, что не планируют вносить какие-либо доработки в конструкцию самого двигателя. Газ будет подаваться во впускной коллектор и далее, как и бензин, попадать в цилиндры. Заводится газген только на бензине, для чего под капотом предусмотрен дополнительный небольшой бачок с топливом. Затем переключателем внутри кабины машина переводится на газ.
И что тут может не сработать?
Мне нетрудно представить удалого автомобилиста Жестянки, не избалованного безостановочным пробегом в полтысячи вёрст, который тормозит на обочине через каждые восемьдесят километров и досыпает в огромный агрегат дрова, уголь или ветки в тугих пучках. Ожидаемая от газогенов экономия, конечно, не сможет компенсировать очевидное неудобство и чувствительную потерю мощности, однако существующая на данный момент логистика это вполне допускает. Автономность транспортного средства гораздо важнее.
Такие газогенераторы можно использовать ещё и как стационарные генерирующие устройства, перерабатывающие биомассу, которой вокруг просто навалом, в остро необходимую электроэнергию. Или как энергоустановки сельскохозяйственных машин, для которых удобство эксплуатации и динамические показатели играют второстепенную роль. Так что дело парни затеяли нужное, и не воспользоваться таким техническим решением — недопустимая глупость.
От размещения реактора сбоку кабины с перегрузом на одну сторону машины «сколковцы» сразу же отказались. Да, кузов немного укоротится или же будет немного сдвинут по продольной оси.
Сейчас «газон» стоит в технопарке с практически пустым подкапотным пространством. Друзья решили сделать полноценный испытательный стенд, на котором собрана и обкатывается действующая модель всей силовой установки. Так удобней следить за узлами, регулировать, допиливать и совершенствовать, ведь к любой точке монтажа есть быстрый доступ... Посторонних в планы не посвящают и на территорию не допускают. Даже обидно, ведь мы с Пикачёвым тоже кое-что понимаем в технике.
Возвращаясь после очередного трудового дня в свою келью, первую неделю после начала работ я старался не смотреть в ту сторону. Хотя поначалу мне было очень любопытно. Все подобные новации одновременно завораживают и пугают. Наше новое чудо — вот оно, рядом с родным подъездом. Бампером в двери стучится. Затем я перестал замечать эту повседневную суету, реагируя только на громкие стуки и горячую ругань мастеров.
А через пару недель мне вообще стало не до дворовых картинок — я получил от шефа предложение, от которого, как принято говорить, отказаться было невозможно. Казанников вызвал к себе совершенно неожиданно, вытянув в штаб прямо с завтрака.
— Садись-ка ты, Денис, вот сюда... — он коротко махнул рукой в сторону ближайшего стула и медленно опустил тяжёлую телефонную трубку на держатель. По тому, как задумчиво и долго шеф смотрел на телефон полевой связи, я понял: он действительно обсуждал по трубе что-то серьезное, и в этой мизансцене «очень занятый чиновник» телефонный аппарат отнюдь не декорация.
— Тут ведь такое дело всплыло... Есть обоснованное мнение, что у тебя наличествуют выдающие педагогические способности.
— Чего-о? — натурально оторопел я. — Это кто же такое мог приду...
— Неважно. Скажи, Денис, не припомнишь, ты в прошлой жизни какие-нибудь обучающие курсы вёл? Может, работал в школе преподавателем ОБЖ или НВП? Ничего тебе память не подсказывает?
— Владимир Викторович, уж кем-кем, а учителем я себя никогда не видел! Даже трудовиком, — с гневом отверг я нелепую версию.
— Торопишься с ответом. А ты не торопись, не торопись, — сказал он назидательно, — разговор у нас будет долгим... Душновато что-то, третий день без ветерка, зараза, сердце шалит. Не знаешь, когда ЦУП начнёт подкидывать нам кондиционеры?
— Заявку отправьте, — буркнул я.
— Смешно. Но ты всё-таки постарайся вспомнить, постарайся, — с улыбкой предложил шеф, вытирая лоб клетчатым платком.
Что же, надо так надо, постарался. Большого труда это не составило. Воспоминания о личной жизни на Земле здесь настолько редки, что вспыхнув в голове один раз, они будут гореть там до тех пор, пока ты их полностью не осознаешь и не зальёшь этот огонёк слезами радости или скорби.