Левашов говорил с какой-то особой ностальгией, и мне невольно подумалось: а не учился ли он сам в знаменитой Бауманке? Может, даже преподавал.
– А-а… Это хорошо, будет ещё один мастер.
– Не сомневаюсь.
Это нормальная практика, свой любимый ученик есть в звене плотников, например, как и у рыбаков имеется толковый стажёр. Мы с Ириной сами подбираем новых спасателей. Перспективных девчат разбирают медики, пищеблок и аграрии.
– Тебе какой? Если из кордуры, то сделаем быстро. Прошьём, где надо, проклепаем. А вот если желаешь из дублёной кожи, то придётся ждать. Нет подходящего материала. Вы же с охоты только самок-косуль притаскиваете, а у них кожа слишком нежная. Быки где, товарищ Рубин?
– Дык… Быки… Видел бы ты этих быков. У самочек-то мясо понежней, таков заказ пищеблока, они и дроф требуют помоложе, – улыбнулся я. – Но и твоё пожелание будет учтено.
– Так из чего?
– Из кордуры вполне пойдёт, – махнул я рукой.
Камиль немного отодвинулся от стола к стене из жердей и подтянул к себе висящий на гвозде кисет с табаком. Я поспешил вытащить свою пачку сигарет и протянул её мастеру. Он вытащил одну и, чуть помяв её своими узловатыми пальцами, не спеша понюхал и осторожно, чтобы не сломать, вернул на место.
– Нет, самосад лучше.
Выпустив дым из трубки в щель между жердями, он долго смотрел сквозь неё на внутреннюю территорию Пятисотки и, не дожидаясь моих пожеланий, заговорил:
– Сделаем с универсальным подвесом, чтобы и на поясной ремень можно было посадить, и на разгрузке пристроить при необходимости… – он взял короткую паузу, что-то прикидывая в уме, после чего добавил: – Нет, клипса, пожалуй, будет лишней.
– Какая клипса?
– Специальный подпружиненный зажим, металлический или пластиковый, скрепляющий два автоматных магазина без переворота одного вниз патронами. Вместо традиционной синей изоленты. Думаю, для удлиненных магазинов такая спарка окажется громоздкой и тяжеловатой. Впрочем, когда-нибудь можно и опробовать, но это не скоро, извини.
– Да и без клипсы будет зашибись, – горячо уверил я мастера. – И так нагрузил тебя нежданчиками. Никита, говоришь? Помнится, был у тебя ещё один толковый ученик, да сбежал в Передел.
– Есть в моём архиве такой педагогический прокол, не углядел, – с неудовольствием вспомнил Левша. – Но тот пацапёнок шибко бизнесом болел, всё мечтал о своём деле, о чувстве хозяина. Нет, думаю, Никита не сбежит.
– Ну, дай-то бог, – пожелал я удачи мастеру.
– Он парень творческий, азартный, жадный до изобретательства, из бессребреников, – заключил он уверенно.
Такими кадрами надо дорожить. Особенно молодыми.
Пятисотка предлагает остаться в общине далеко не всем выжившим. Здесь нужны люди, безоговорочно принимающие правила нашего военного коммунизма, деятельные, инициативные, в то же время неконфликтные.
Отбор идёт тщательный. И только избранным делается предложение. И как же бывает обидно, когда казалось бы внимательно отобранные и подготовленные новички предпочитают уйти в вольницу Передела с его рыночными обычаями, свободой от ответственности за других и возможностью жить только для себя. Там есть товарно-денежные отношения, зачатки демократии и право выбора образа жизни. Хочешь – бичуй, хочешь – надрывайся хоть на дюжине бизнес-планов. Вот только настоящих богачей что-то не видно.
Мне редко удаётся спокойно и вдумчиво поговорить по душам с Владимиром Викторовичем, нашим главным мудрецом. Но иногда получается. Вот что он как-то сказал по этому поводу:
– Военный коммунизм не всем подходит. Многие так думают: отдохнул от пуза, побездельничал, как хотел, и работай, вкалывай. Желательно без командиров над душой. Копи средства для следующего безделья. Спустил – опять работай. Ну да, у нас тут накоплений не видать… А они точно нужны? Может, нужно накапливать не деньги в кладовых, а детей, верных друзей и благодарности за честно выполненный долг? Может, это важней, ценней? Жизнь вообще быстро проходит, в последний час каждый сам себе итоговый счет выведет. А ему это подтвердят склонившиеся в слезах родные и близкие. Если они у него будут, конечно… Вот только спорить об этом бесполезно, в мире всегда будут желающие вырваться вперёд. В Переделкино сейчас таковых более чем, замаешься локтями толкаться. Есть там и те, кто упираться не хочет, всех к чертям посылает. Зарабатывать не хотят? Нет же! Этот вечно поддатый бывший талант посылает заказчиков потому, что дружки в пятницу важней денег. Это даже правильно в философском смысле. Но кто счастливее, как проверить? Масса нюансов, масса деталей… В Переделкино почти все хотят иметь жилье в собственности, некоторые из-за этого уезжают строить хутора в степи, лишь бы иметь свою крышу, не делить её. А госжилья в посёлке нет даже для чиновников, как и служебных квартир, тут тебе не наши порядки. На хутора? Зачем эти хаты на отшибе нужны, сам не знаю. Живи и бойся, никто на помощь не придёт. Но память-то работает: «Имей маленькое, но личное! Снимать жильё моя семья никогда не будет!». И так думают очень многие, практически все – само новое место провоцирует. Как же, новые возможности, перспективы…