— Да где бы ты был, если бы не прицепил свой фургон к моей звезде, пустомеля?
— Жил бы по-прежнему женатый, в секторе Санта-Моника, — отозвался Берт.
На седьмом экране обнаженная маленькая блондинка визжала в диком наслаждении:
— Ты подбираешься все ближе, Ханнекер. Попробуй еще.
— У меня парик все сбивается набекрень, Шериз.
— Мда, — вздохнул Шлепси. — Это Ханнекер, гроза джунглей, не так ли?
— Звезда «Готического часа джунглей», — ответил Берт. — И это, как тебе отлично известно, экран монитора, который наблюдает за спальней твоего дома.
— Но ведь это забавно, не так ли, Ханни? — спросила маленькая обнаженная блондинка, стоявшая на голове посреди гигантской смятой постели.
— Ну, это не похоже на все прочее, — признал сорокадвухлетний актер в набедренной повязке из леопардовой шкуры. Парик у него съехал на лоб. В массивных руках он сжимал конец длинной синтетической веревки. Другой конец был привязан к осветительному прибору высоко под сводчатым потолком спальни.
— Брось, перемахни сюда на своей лиане, — подзуживала его Шериз.
— Включи-ка теперь пятый экран. — В синтетической правой кисти Шлепси имелся миниатюрный диктофон. Говоря в большой палец, он распорядился. — Отменить в конце этого тринадцатилетнего цикла шоу Ханнекера.
— Твоя жена, — заметил Бузотер, — страшно миниатюрная, Шлепси. Неужели тебе нравятся эти крошечные маленькие…
— Что меня действительно восхищает в Шериз, так это ее нахальство. — Шлепси улыбнулся, отчего по всему его лицу зарябили новые морщины. — Она ведь знает, что там эта чертова камера.
— Как и ко всем, — произнес низкий голос под пятым экраном, — смерть пришла вчера рано утром, 7-го сентября 1999 года, к Нильсу Фергюсону, бывшему свыше сорока лет излюбленным персонажем шоу-бизнеса. Этот одаренный чревовещатель…
Берт подался вперед на кресле-качалке.
— Закадровый голос похож на Пьера.
— Кого? — переспросил его начальник.
— Пьера Хока, — подсказал Бузотер. — Знаменитого репортера, приятеля Берта, — Пьеру полагалось сегодня вернуться из Мексики. Он сказал мне, что собирается освещать похороны Фергюсона.
— И вот, из Приюта Старых Чревовещателей в Пасаденском секторе Большого Лос-Анджелеса, катит по обсаженной деревьями улице знакомый фургон службы Перемещения Соединенных Штатов, — продолжал невидимый диктор.
Экран показал движущийся по залитой послеполуденным солнцем улице черный автомобиль.
— И на борту машины мы замечаем серебряное изображение архангела Гавриила. Хорошо известный символ, вызывающий у всех и каждого из нас муки при мысли о нашей смертности и все же предлагающий нам также и утешение. Потому что мы исполняемся безмятежности, зная что наше правительство, действуя через службу Перемещения, обеспечит всем и каждому из нас, когда настанет печальный день, достойные похороны совершенно бесплатно. Да, мы…
— Пьер никогда бы не стал зачитывать правительственную рекламную вставку так прямолинейно, — подосадовал Берт.
Вытерев искусственным пальцем уголок глаза, Шлепси сказал:
— Ладно, давай перейдем к твоему маршруту, Берт. Но говори потише из уважения к бедному старине Фергюсону.
Экран показал крупный план серебряного Гавриила, который был символом службы Перемещения США.
— Вот он, — съехидничал Бузотер. — Жестяной ангел. Ну, когда и если я преставлюсь, то мне хотелось бы чего-то более впечатляющего. Когда мы в последний раз были в Москве, мне в некотором роде намекали, что в Кремлевской стене, возможно, еще осталось немного места и…
Шлепси протянул Берту голубой лист факсовой бумаги.
— Ты будешь довольно близко к линии фронта.
Изучая маршрутный список, Берт хмыкнул:
’— Десять остановок за четыре дня? О, мы нагрянем в армейский лагерь США в Чиуауа. Да, у самого фронта, все верно.
— Никакой риск не слишком велик для наших парней, — заявил Бузотер. — Сражающихся так храбро с беспринципными мексиканскими партизанами-террористами, дабы политический климат к югу от границы мог вернуться… — Он перестал вещать, залившись лающим смехом. И все еще даваясь от смеха, перекатился на спину, дрыгая лапами.
— Мы сделали его слишком умным, — вздохнул Шлеп-си. — Следующий пес-киборг, которого МИА сделает своей звездой, будет потупее.
— Обратите внимание, — произнес диктор низким голосом, — на очаровательную маленькую копию фургона службы Перемещения США, следующую за большой машиной, везущей бренные останки Нильса Фергюсона к месту его последнего успокоения в Пасаденском филиале бесплатного кладбища. С.П.С.Ш. Машина поменьше везет тела двух всемирно известных и всеми любимых кукол Нильса Фергюсона. Снуки Мак-Хуки и Элмера Чуддика…