Его слова проявились на экране под вопросом робота.
— Конец, — сказал кибернетик.
Дверь за автоматами тихо закрылась. Мужчины подошли к креслу и взяли по предмету. Это были конусы из твердой бронзы с выдавленными на гранях крестиками.
— Никто на Земле больше не применяет этого. Полнейший анахронизм, — пожал плечами Калперн.
— Не совсем, — Хевел наморщил лоб. — Я слышал что-то об убийстве с применением огнестрельного оружия. Мне рассказывал о нем шеф криминального бюро, которое находится как раз рядом с нашим Центром Полетов.
Настала тишина.
— У нас есть девять человек, — сказал наконец Калперн. — Подозревать каждого — случай более чем беспрецедентный. Есть ли такая инструкция, в которой говорится, как поступать в подобной ситуации?
— Нет. Ты ведь знаешь. Все конфликтные ситуации контролируются Системой. На корабле нет свободного доступа к оружию. А плазменное без согласия всего экипажа вообще нельзя взять.
Командор понимал, что кибернетик знает больше всех вместе взятых и каждого в отдельности. Он несомненно поступал так со страховкой, возникающей из функционального прагматизма. Как заместитель капитана, Калперн был ему благодарен за проделанную работу. Этим самым Хевел снимал часть запретов. Но ситуация сломала их основы. С этого момента уже не было смысла придерживаться ненужных принципов.
— С чего начнем? — Хевел, видимо, не хотел сам что-то решать.
— Попробуем определить мотивы, — сказал Калперн. — Ты можешь заблокировать каюты?
— Да. Когда надо это сделать?
— Сейчас. Ситуация требует того, чтобы мы переступили грань невмешательства. Давай изображение всех помещений корабля.
Мониторы включились в наблюдение за жилыми каютами, и изображение сменилось на инфракрасное. Система не вмешивалась в решения человека, признавая их правильными. Люди спали. Поодиночке и парами. Давление крови было в норме. Сон глубокий и спокойный. Большинство обнаженных тел говорило о спокойствии. Положение и позы их были такие естественные, что тот, кто полчаса назад совершил убийство, не мог быть так спокоен. Хотя все члены экипажа были так тщательно отобраны, что их психологические данные были весьма совершенны.
Командор молча уставился на экраны, думая только об одном: «Если никто их них, то кто?»
— Три пары и три одиночки, — заметил он вслух. — Минимум вероятности, что оба партнера пары смогли бы так симулировать психосоматическое спокойствие. Остаются Рина, Леа и Виндж. Кто-то из них.
И тут он заметил, что Хевел постарался скрыть напряжение при упоминании имени Виндж. Это нетрудно было понять. Он сам ощутил горячую волну при воспоминании о Рине.
Нужно было что-то делать!
— На корабле должно быть оружие, Самсон, — сказал Калперн.
— Хорошо, что есть возможность уверток, — вздохнул Хевел, но сказал это с печалью в голосе.
— Я пойду в каюту капитана, — предложил Калперн. — Может быть, что-нибудь там есть такое, что поможет нам отыскать след.
Они разошлись.
По дороге командор размышлял: были ли выстрелы произведены при открытых дверях? Если так, то существовал шанс, что они могли быть зарегистрированы какими-то другими, независимо от Памяти, приборами в остальной части корабля. Конечно, если учесть, что убийца не предусмотрел и такой возможности. Он рассчитал все довольно правильно, этот убийца. Взять хотя бы этот его приказ о невыдаче данных об открывании дверей в оперативный зал!
Двери каюты капитана были заблокированы согласно его приказу. Он набрал свой персональный код на пульте дверного компьютера, достал личный магнитный ключ Корчини и вложил в щель замка. Вошел вовнутрь. Каюта выглядела так, словно ее хозяин только что на минутку вышел. На кровати лежала открытая книга карманного формата. Калперн взял ее в руки. Это был детектив. Он подумал об иронии судьбы.
Корчини любил детективы. Он читал их каждую свободную минуту, особенно во время долгих перелетов. Это была его слабость. Калперн порылся в шкафу. Во втором отделении шкафа было немного одежды, несколько талисманов из прошлых экспедиций. Белье, смешной галстук-бабочка к несу ществующей рубашке. Он уже хотел уходить, когда что-то толкнуло его заглянуть в ванную. Он зажег свет и осмотрел маленькую комнатку. Она была пуста. Только на полочке под зеркалом лежала кассета. Одна из тех бесчисленных развлекательных кассет, которых было полно во всех земных магазинах. Он протянул руку и посмотрел на голографическое изображение на обложке. Из темноты на него смотрел хмурый мужчина в черном костюме, сошедший, казалось, прямо с обложки журнала мод. В больших, покрытых волосами руках, он держал обрез и целился прямо в Калперна. Мужчина усмехался такой страшной улыбкой, которая могла означать только одно — смерть. Надпись гласила: