Предпринятые меры вполне смогли убедить всех в смерти мальчика. Даже представители правосудия остались убеждены, что молодой виконт нечаянно упал в поток, протекавший близ замка. Тогда граф, чувствуя приближение смерти, думал только о завершении начатого им дела. Опасаясь, что впоследствии юного графа сочтут самозванцем, его отец принял самые тщательные предосторожности, чтобы можно было легко доказать принадлежность мальчика к роду Варина.
Он велел составить в трех экземплярах подробное изложение всех обстоятельств похищения, им самим учиненного; два экземпляра отданы были на сохранение разным нотариусам, а третий остался в архиве аббатства. Каждая из этих бумаг была подписана им самим, двумя нотариусами и шестью старшими монахами обители, включая аббата и приора. Потом граф написал два завещания, одно из них нужно было обнародовать сразу после его смерти, а другое в тот день, когда его сыну исполнится двадцать пять лет. Кроме того, граф потребовал тех фронтенакских монахов, которые знали эту тайну, поклясться, что они ни при каких условиях не огласят до истечения назначенного срока настоящее имя и звание своего воспитанника. Приняв все эти меры, он умер спокойный, в уверенности, что его воля точно будет исполнена. И монахи с честью сдержали свою клятву. Они подверглись оскорблениям и унижению, но не нарушили волю покойного покровителя. Но время пришло, вторая часть завещания была распечатана и прочтена, а следовательно, все обвинения против приора рассеялись как дым.
Таков был рассказ епископа.
– Вы видите, любезный юноша, – заключил епископ, обращаясь к Леонсу, – каких жертв стоило вашему отцу и вашим друзьям воспитание в правилах веры и нравственности, которое вы получили. Не давайте же заглохнуть доброму семени в вашей благородной душе. Пусть ваше будущее станет достойным продолжением прошлого. Помните о том, кто помог вам достичь того, что вы имеете. Особенно не забывайте ваших благодетелей, добрых отцов святой обители, где вы выросли, и достойного приора, который воспитал вас.
– Ах, монсеньор, – воскликнул Леонс, – если бы мой отец был жив, он не мог бы ожидать от меня большего уважения, благодарности и любви, чем я испытываю к своему наставнику.