– Допустим! – кивнул толстяк. – Но при чем тут…
– Позвольте мне закончить. Думаю, что все также знают, что только что скончался наш коллега и друг…
– Ну и что? – перебил его толстяк. – У него было больное сердце, да и лет ему немало…
– Тем не менее обстоятельства его смерти таковы, что мы непременно должны провести…
Седовласый понизил голос, и я не расслышала конец его фразы. Зато я услышала приближающиеся шаги.
Кто-то шел по коридору с той же стороны, откуда только что пришла я. И шаги были странные – крадущиеся, осторожные и при этом неровные, сбивающиеся.
Какое-то неосознанное и в то же время неприятное чувство заставило меня спрятаться, и я не нашла ничего лучше, как юркнуть за многочисленные пальто на вешалке. А куда еще тут спрятаться…
Там было душно и пыльно, и у меня тут же зачесалось в носу, однако из своего укрытия я могла видеть коридор.
И я увидела, как к двери подошел, заметно прихрамывая, невысокий бледный человек средних лет с близко посаженными темными глазами, темными, тонкими, словно нарисованными бровями и гладко зализанными черными волосами.
Подойдя к двери, он остановился и достал из кармана круглые серебряные часы. Взглянув на них, он повернул головку завода и к чему-то прислушался.
Прошло не больше минуты, и из зала выскользнула высокая женщина с коротко остриженными темными волосами и неестественно ярко подведенными глазами.
Увидев ее, хромой кивнул и проговорил странным каркающим голосом:
– Вы пригласили меня. Вы знаете правила. Мое время дорого.
– Я знаю, – подтвердила брюнетка. – Для вас есть работа.
– Кто? – сухо осведомился хромой.
– Рейхель.
– Что? – Тонкие брови хромого удивленно поднялись. – Но вы знаете, что он…
– Разумеется, я все знаю. Но он тоже знает, и знает слишком много. Это может быть опасно. Так что я настаиваю…
– Что ж, вам за это и отвечать. Но имейте в виду – это будет дороже, чем обычно. Значительно дороже.
– Деньги меня не волнуют. Только сделайте все чисто, чтобы не было никаких подозрений.
– Это требует подготовки…
– Времени нет.
– Но тогда…
– Возьмите вот это! – Женщина протянула собеседнику какой-то маленький предмет. Он поднял его к свету – и я разглядела перстень с большим красным камнем.
– Достаточно дотронуться до него камнем, и дело будет сделано. Кстати, будьте осторожны с этим перстнем.
– Так почему бы вам самой не сделать эту работу? – В голосе хромого прозвучала насмешка.
– Я должна быть вне подозрений! – выпалила женщина. – У меня должно быть безупречное алиби!
– Какое же?
– Меня там вообще не будет. Я уйду прямо сейчас. Если, конечно, вы гарантируете…
– Вы меня знаете. Если я берусь за дело, я его делаю.
– Надеюсь! – с этими словами женщина шагнула к вешалке.
Я испуганно застыла и даже перестала дышать. Неужели она заметила меня? Тогда моя песенка спета!
Однако женщина всего лишь сняла с вешалки бежевое пальто, надела его и удалилась прочь по коридору решительной походкой.
А хромой тип, проводив ее взглядом, вошел в комнату.
Я тут же выскользнула из своего укрытия.
Судя по тому, что мне удалось подслушать, этот хромой только что получил задание убить Бруно Мартиновича Рейхеля. Того самого человека, которого я искала. Того самого, к кому меня направил Михаил Филаретович в своем предсмертном послании.
Я должна этому убийству помешать! Если убийца выполнит свою задачу, то я никогда не узнаю, что же хотел Михаил Филаретович! И попугай Роберт мне никогда не простит смерть своего любимого хозяина! Но как это сделать?
Ладно, зайду внутрь, а там будет видно… – и я проскользнула в зал.
Седовласый господин, видимо, уже закончил свое сообщение и теперь вполголоса разговаривал с пожилой дамой в седых буклях, которая держала на руках маленькую голую собачку с круглыми темными глазами. Все остальные тоже разбились на группы и что-то горячо обсуждали.
Мне нужно было срочно найти среди этих людей Рейхеля и предупредить, что ему грозит опасность…
На какие-то поиски не было времени, и я просто крикнула в пространство:
– Бруно Мартинович!
Все в комнате на мгновение замолчали и повернулись ко мне. Но только один человек обернулся с таким видом, как будто его окликнули – тот самый представительный седовласый господин, который только что произносил речь.