Часы пробили десять утра! Василевский почувствовал, как лоб и виски покрылись капельками пота. Ему почему-то стало душно, он подошёл к окну и настежь открыл форточку. Свежий воздух дохнул в лицо, шевельнул волосы. И тут снова зашипела «кремлёвка».
— Товарищ Шапошников нашёлся? — Голос у вождя тихий, добродушный, и это немного успокоило Василевского.
— Пока его нет, товарищ Сталин. — И он решительно добавил: — У Бориса Михайловича заболела жена, и он поехал в аптеку за лекарством.
— Ах вот оно что!.. А вы не могли бы принести мне документ, который Главному военному совету докладывал товарищ Шапошников?
— Документ у меня, через десять минут я буду у вас.
— Хорошо, товарищ Василевский, жду...
— Ну ты даёшь, Саша! — воскликнул комбриг Смородинов, покуривая папиросу. — Тебе звонит сам Иосиф Виссарионович. Поздравляю!
Василевский молча взял папку.
— Извини, но мне надо ехать. — И он вставил ключ в замок двери, чтобы закрыть кабинет.
Чёрная «эмка» въехала в Кремль через Боровицкие ворота.
Сталин за столом пил чай. На серебряном подносе лежали бутерброды с сыром и колбасой, рядом бутылка грузинского вина. Увидев в дверях Василевского, он пригласил его к столу:
— Я пью чай с вином, доктора говорят, что это полезно для сердца. Берите стакан, чайник и наливайте, а вот и вино.
Василевский извлёк из папки документ и отдал его вождю.
— Рано утром мне звонил из Ленинграда Мерецков, хотел уточнить некоторые моменты по плану, а у меня под рукой его не оказалось. Поглядим, что нам родит товарищ Мерецков.
— Борис Михайлович очень переживает... Мы все в Генштабе так старались, и вдруг всё пошло насмарку...
— Да? — Сталин хохотнул, отчего усы его задёргались. — Вот не ожидал, что Борис Михайлович огорчится. — Он посерьёзнел. — Посмотрим, что сделает товарищ Мерецков. Мы дали ему двое суток. Так что завтра его документ будет у вас в Генштабе и о нём вы скажете своё слово.
Сталин заговорил о том, что у Мерецкова есть боевой опыт. И немалый. Он долго был в Испании военным советником, сменил на этом посту Григория Ивановича Кулика, который находился в Испании под именем генерала Купера и курировал Мадридский фронт. Потом Кулика вернули в Москву, а вместо него послали туда Мерецкова. Кирилл Афанасьевич хорошо там себя проявил...
И вдруг вождь спросил совершенно о другом:
— Почему Генштаб считает, что главный удар по финским войскам, если они осмелятся развязать против нас военную провокацию на границе, надо наносить на Выборгском направлении? А Мерецков с этим не согласен, он считает, что ударить по финнам надо на Кексгольмском направлении.
— Очень просто, товарищ Сталин, — улыбнулся Василевский, но, увидев, что Сталин бросил на него суровый взгляд, погасил улыбку. — Кексгольмское направление не выводит наши войска к важным центрам противника, а Выборгское направление даёт нам возможность нанести удар по важным финским центрам.
— Логично, — согласился с ним Сталин. — А вы почему не пьёте чай? Наливайте и вино. Не стесняйтесь. — И он вновь вернулся к разговору о плане: — Направление главного удара — дело важное, но не основное. Так считает и нарком Ворошилов. Такого же мнения и Мерецков. А вы, значит, не согласны? — Вождь уставился на Василевского, сверлил его своим острым взглядом, а в его карих глазах появились жёлтые светлячки. Александр Михайлович почувствовал себя неловко, хотелось встать, вытянуть руки по швам и ни слова не говорить, а только слушать. Но жёсткий голос Сталина вернул его к действительности:
— Если командующий округом уверен в своём контрударе, ему и карты в руки, и если план операции хорош, это уже половина победы, не так ли? — И, не дождавшись ответа, он добавил: — У нас на этот счёт есть добрый пример. Когда Япония развязала военный конфликт на Халхин-Голе, по предложению Генштаба туда командиром 57-го особого корпуса был послан товарищ Жуков. Оценив обстановку, он предложил Главному военному совету переформировать корпус в 1-ю армейскую группу, и мы с этим согласились. И что же? Жуков блестяще осуществил операцию, наши и монгольские войска нанесли сокрушительный удар по японским захватчикам и выбросили их с территории Монгольской Народной Республики. Не скрою, после этих событий мы увидели в Жукове крупного военачальника.
— Он мой друг, и я рад, что вы так высоко оценили его военное дарование, — сказал Василевский. — Если нам придётся воевать с Германией, то Георгий Константинович проявит себя...