— А как же вы, Борис Михайлович? Ведь Мария Александровна больна...
— У меня тут дел на полчаса. Вас отвезёт мой водитель, а затем и я укачу домой... Кстати, — спохватился он, — когда уезжает в Ленинград Тимошенко?
— Рано утром...
— Я ему непременно позвоню. — И Шапошников потянулся к телефону.
В начале февраля по докладу Тимошенко и члена Военного совета Жданова Северо-Западный фронт был готов начать боевые действия против финнов. И всё же Сталин вызвал к себе начальника Генштаба. Шапошников, прибывший в Кремль вместе с Василевским, доложил обстановку на фронте и в заключение резюмировал:
— Всё, что просил командующий фронтом, Генштаб сделал, так что можно начинать...
— Как, по-вашему, сокрушит фронт «линию Маннергейма»? — спросил Сталин. — Только я желал бы знать истину, — подчеркнул он, — а не предположения вроде «есть все предпосылки к успеху», «видимо, враг будет разбит» и прочее. Я люблю слова — да или нет.
— В Генштабе их тоже любят, — улыбнулся Шапошников, но тут же его лицо посуровело. — «Линия Маннергейма» будет разбита!
— Не скрою от вас, что волнует меня, — продолжал Сталин. — На Западе пишут о том, что Красная Армия не может взять верх над маленькой страной Финляндией, у которой, мол, и армия не так уж велика, как у Советов, и вооружения меньше, да и генералов единицы. Мне эти творения борзописцев что перец на душу. Если хотите, скажу больше. Мне стыдно, что наши войска застряли в лесах и болотах Карельского перешейка, а пресловутую «линию Маннергейма» наши военные разглядывают в бинокль. — Сталин помолчал, потом резко добавил: — Надо разрушить миф о «стальной обороне» финнов, ударить по ней так, чтобы она рассыпалась, как карточный домик!
— На этот раз, полагаю, всё у нас получится, Иосиф Виссарионович. — Шапошникову даже стало жаль вождя за то, что тот так остро переживает, хотя основания к этому были.
11 февраля рано утром, когда передний край заволокло туманом, войска Северо-Западного фронта начали наступление. Залпы тяжёлых орудий по укреплениям финнов, бомбовые удары с воздуха были настолько сильными, что «линия Маннергейма» дала трещину, и наши войска стали успешно продвигаться вперёд. Когда Шапошников доложил об этом Сталину, у того поднялось настроение.
— Тимошенко не подвёл вас, Иосиф Виссарионович, — заметил начальник Генштаба.
— Теперь наверняка правительство Финляндии запросит мира, — довольно произнёс вождь.
Так оно и случилось. Вскоре в Москву прибыла финляндская правительственная делегация во главе с премьер-министром Р. Рюти. Начались мирные переговоры. В состав советской делегации вошёл и Василевский.
Спецкору газеты «Красная Звезда» полковнику Оскару Кальвину главный редактор дал задание написать о маршале Ворошилове. В следующем, сорок первом году Климу Ворошилову исполняется 60 лет, и очерк, сказал шеф, будет редакционным подарком юбиляру.
— Не забудьте отметить, что полководцем Ворошилов стал не без поддержки товарища Сталина, — напутствовал Кальвина главный. — Их дружба окрепла ещё в годы Гражданской войны, когда оба сражались за Царицын. Это украсит материал...
«Прав главред: надо найти что-то необычное о Климе, — подумал Кальвин. — Лучше других его знает маршал Будённый, но как к нему попасть? А что, если попросить Василевского?..»
Оскар позвонил ему:
— Саша, к тебе можно на полчаса?.. Да, очень важное дело...
Василевский уже ждал его. Он сидел за столом, чёлка чуть прикрывала его широкий лоб, в глазах светились искорки. Как он не похож на того Василевского, помощника командира 429-го полка, который летом 1920 года вёл в атаку своих бойцов против белополяков в районе Свислочи! Тогда-то Кальвин и спас своего друга от верной смерти.
— У меня к тебе просьба! — Оскар улыбнулся, садясь к столу. — Но прежде скажи, почему в субботу ты не пришёл с Катей к нам на пельмени?
— Срочно заступил на дежурство по Генштабу. — Василевский достал папиросы и закурил. — Вчера я звонил тебе, у Гали был такой голос, что я не узнал её. Ты что, снова поссорился с ней?
— Она подвела меня. Я взял билеты в кино, стали собираться, а тут позвонила подруга: что-то ей нездоровилось, поднялась температура. Словом, Галя поспешила к ней. «Я, — говорит, — врач и должна ей помочь».
— Она у тебя с характером! — усмехнулся Василевский. — Что, один пошёл в кино?
— Пошёл, но не в кино, а к Даше, сестре жены моего брата Азара. — Оскар помолчал. — Знаешь, я чертовски скучаю по сыну! Может, зря устроил Петра в Ленинграде учиться на морского минёра? Азар мне посоветовал, он ведь минёр...