— Хорошее предложение, — одобрил Сталин. — Ну, а что нам скажет товарищ Рокоссовский? Вам слово...
После совещания, когда Василевский вышел во двор к своей машине, к нему подошёл Жуков.
— Ты на меня не в обиде? — спросил он.
— Насчёт авиации дальнего действия? — усмехнулся Александр Михайлович. — Правильно сделал, что сослался на меня, а то Верховный мог бы не одобрить это дело.
— Вот-вот, я увидел, как он поморщился, когда я сказал об авиации, и решил сослаться на тебя. Дай пожму тебе руку! — И Георгий Константинович сжал ладонь друга в своей руке. — Ты когда летишь на фронт, завтра?
— Да, если Верховный не задержит меня на день-два. Кое-что надо ещё решить с железнодорожными перевозками для фронтов.
— А я полечу послезавтра рано утром.
— Ты же собирался лететь вместе с Рокоссовским? — удивился Александр Михайлович.
— Верховный дал мне ещё одно задание — обговорить с маршалом бронетанковых войск Федоренко вопрос о танковых резервах. Я бы сегодня это сделал, но Яков Николаевич на военном заводе в Сталинграде и вернётся завтра утром.
— Я уже с ним переговорил по телефону.
Боевые действия начались 23 июня. Войска 1-го Прибалтийского фронта совместно с войсками 3-го Белорусского фронта за два дня упорных боев окружили западнее Витебска пять вражеских дивизий и к 27 июня уничтожили их, а 1 июля войска этого фронта освободили город Борисов. Войска 1-го Белорусского фронта под командованием генерала армии Рокоссовского окружили шесть немецких дивизий в районе Бобруйска и тоже за два дня ликвидировали их. Василевский не мог не поздравить с этим успехом своего боевого друга Рокоссовского. Он связался с ним по телефону.
— Костя, почему ты окружил шесть, а не шестнадцать дивизий? — спросил Александр Михайлович.
Рокоссовский узнал голос Василевского и весело отозвался на его шутку:
— А Жуков похвалил меня и за шесть вражеских дивизий. Он мне позвонил, и знаешь, что сказал? «Быть тебе, Костя, маршалом!» Вот шутник, да?
— Зря так думаешь, — осадил его Василевский. — Уж коли Георгий сказал, так оно и будет. Я, например, буду просить Верховного, чтобы присвоил Ивану Даниловичу Черняховскому звание генерала армии. Он это заслужил. Правда, ты один окружил шесть дивизий, а он пять вместе с Баграмяном. Но не будем мельчить! Они оба молодцы!..
Войска фронтов, которые координировал Василевский, успешно продвигались вперёд. Однако не обошлось и без «заминок», которые огорчили Александра Михайловича. 5-я гвардейская танковая армия генерала Ротмистрова действовала хуже, чем прежде, и это заметили в Ставке. 28 июня Верховный в своей телеграмме на имя Василевского, Черняховского и члена Военного совета Макарова потребовал от 5-й гвардейской танковой армии «стремительных и решительных действий, отвечающих сложившейся на фронте обстановке». У Василевского даже сердце заныло, когда он прочёл депешу Сталина. Генерал Черняховский, уловив его волнение, сказал:
— Я сейчас всыплю этому усатому генералу! — Он поднял с аппарата трубку, чтобы отчитать Ротмистрова.
Но Василевский одёрнул его:
— Отставить! Я сам переговорю с Ротмистровым. — Он взял трубку и вызвал на связь командарма 5-й гвардейской танковой. — Павел Алексеевич, говорит маршал Василевский. Что там у тебя? Почему двигаешься черепашьим шагом? Я только что получил телеграмму от Верховного, он требует, чтобы твоя армия действовала более решительно.
— Места болотистые, танки вязнут в иле, — глухо отозвался в трубке голос генерала. — А тут ещё фрицы дерутся как фанатики. Но я понял, товарищ маршал, нажимаю!..
На КП позвонил Сталин. Кажется, он был сердит. Голос его походил на хриплый шёпот, но звучал твёрдо и отчётливо.
— Что там у Ротмистрова? Почему он медленно наступает? Вы разобрались?
Василевский, словно бы не замечая рассерженности Верховного, пояснил, что места, где действует Ротмистров, болотистые, танки кое-где вязнут в иле, естественно, им приходится идти небыстро, обходя глубокие расщелины. Но Ротмистров уже нажимает, так что потерянное время он наверстает.
— У меня к вам просьба, — после паузы вновь заговорил Василевский. — Черняховский действует весьма успешно, и я просил бы вас присвоить ему звание генерала армии.
— Шлите представление на моё имя, — сразу ответил Верховный, чем немало удивил начальника Генштаба. Обычно вождь что-либо уточнял и только потом принимал решение, а тут сразу согласился.