— Товарищ капитан второго ранга, краснофлотец прибыл с берега с опозданием... — Голос у него дрогнул, поломался, он тихо добавил: — Подвёл вас, Азар Петрович...
— Почему опоздал? — хмуро спросил Кальвин.
Саврасов сделал рукой неопределённый жест, но тут же заговорил:
— Вике билет доставал... Пришлось идти к военному коменданту... Словом, пока это решал, время ушло. — И, посмотрев в лицо Кальвину, произнёс: — Я готов нести наказание... Ну, а как в море, акустики не подвели? — вдруг спросил он.
— Это какие же акустики? — усмехнулся командир. — Вы — на берегу, краснофлотец Галкин заболел, в строю остался один мичман. Он-то и нёс почти двое суток вахту. И за вас, и за Галкина, и за себя... Да, Фёдор, не ожидал от тебя такого «подарочка». Придётся наказать. Каждый из нас должен служить на совесть, помнить, что он защитник Родины, а уж потом влюблённый Ромео.
Саврасов густо покраснел.
— Я прошу вас не сообщать о ЧП Насте: хоть она и моя сестра, а разговаривать со мной не станет...
В кубрике к нему подошёл мичман Романов.
— Где ты ночь провёл, Фёдор? — спросил он сердито.
— На соседнем корабле. И вы думаете, я спал? Ошибаетесь, Пётр Захарович. Я и глаз не сомкнул.
— Вот ты, Фёдор, сказал, что жене билет покупал на поезд, — сдержанно заговорил мичман. — Может быть... Только нет такого билета, чтобы купить на все случаи жизни. Ты, видно, забыл, что здесь, на переднем крае, ты сражаешься и за свою любовь!..
Экипаж выстроился на шкафуте по правому борту. Сквозь тучи проклюнулось солнце, его лучи слепили глаза, и моряки щурились. Капитан 2-го ранга Кальвин вышел на середину строя и громко скомандовал:
— Краснофлотцу Саврасову выйти из строя!
«Началось! — пронеслось в голове Фёдора. — Суток пять ареста, наверное, отвалит». Он сделал три шага вперёд и повернулся лицом к сослуживцам.
— Товарищи! — заговорил Кальвин необычно взволнованно. — Поход был нелёгким. И поиск выдался сложным. Однако мы уничтожили вражескую подводную лодку и выполнили приказ командующего флотом. Я вами доволен, товарищи! Вы действовали на боевых постах чётко, слаженно, особенно когда корабль уклонялся от вражеской торпеды. Так и должно быть! На сухопутных фронтах ещё идут ожесточённые бои против фашистов, и на море мы обязаны бить врага наверняка! — Кальвин передохнул. — За высокую бдительность и волю к победе над врагом объявляю вам благодарность!
Над бухтой прогремели дружные голоса:
— Служим Советскому Союзу!
Не мог произнести этих священных слов лишь Саврасов. Его лицо было бледным как полотно.
На корабль прибыл адмирал Головко. Кальвин отдал ему рапорт.
— Я получил ваше донесение об уничтожении подводной лодки, но хотел бы знать больше, — сказал командующий.
— Поиск был самый обычный, если не считать, что лодка попыталась потопить корабль, выпустив по нему торпеду. Но мне удалось отвернуть в сторону. Ну, а затем «Жгучий» настиг субмарину и атаковал её глубинными бомбами. На поверхность всплыло два пробковых матраса, на которых обычно спят подводники, а на воде появилось большое масляное пятно.
— У меня для вас есть новость: вы уходите от нас, — грустно произнёс адмирал Головко. — Есть приказ наркома. Так что поедете служить в Москву в Главный морской штаб.
— Я уже там был, — усмехнулся Кальвин. — Тогда меня с причала увезли на чёрной «эмке», зато в Москву потом доставили на самолёте.
— Я был уверен, что вы чисты перед Родиной, как капля росы, и вас выпустят. Так оно и вышло... — Адмирал пристально на него посмотрел. — Есть чему радоваться, а вы какой-то кислый!
— Мама умерла, товарищ командующий. Телеграмму в море получил. Надо ехать на похороны, но вряд ли поездом успею. Старший брат Оскар мог бы это сделать, ему там ближе наша Кинешма, но он где-то на фронте в Восточной Пруссии.
— Сочувствую вам, Азар Петрович, — печально произнёс комфлота. — Хоронить того, кто дал тебе жизнь, тяжко. Я это уже испытал. А ехать вам на похороны надо! Отдать матери последний долг... — Адмирал помолчал. — Сегодня в три часа дин я лечу в Москву, в Наркомате Военно-Морского Флота меня ждёт адмирал Кузнецов. Могу и вас взять с собой. Так что собирайтесь, у нас не так много времени...
Даша услышала звонок и пошла открывать дверь. На пороге стоял Азар.
— Ты? — удивилась она. — Какими судьбами? Один приехал или с Настей?
— Один. — Он вошёл в комнату, разделся. Усевшись на стул, грустно заговорил: — Умерла моя мама, я ездил её хоронить. Очень спешил и не мог позвонить тебе, когда прилетел из Мурманска.