— В те дни наши войска отступали и Сталин тяжело переживал, — сказал Василевский. — Он был мрачный как туча, и я это сам видел. А уж потом, когда под Москвой немцам дали жару, дела у нас пошли лучше. — Маршал помолчал. — Так с чем вы пришли ко мне?
— Я подготовил на имя товарища Сталина записку, в которой поставил вопросы об отставании развития наших Военно-Морских Сил от флотов передовых морских держав и о неудовлетворительном руководстве флотами со стороны военно-морского министра адмирала Юмашева и начальника Морского Генерального штаба адмирала Головко. И прошу вас, Александр Михайлович, доложить о моей записке Сталину. Я хотел, чтобы это сделал Юмашев, но он отказался. — Левченко вынул из портфеля документ и отдал его Василевскому.
— Хорошо, я прочту, а потом мы решим, как нам быть.
Адмирал Левченко ушёл довольный.
Утром Василевский ознакомился с запиской и в тот же день вручил её Сталину.
— Предлагаю обсудить этот документ на заседании Главного военно-морского совета, — сказал военный министр. — Проблемы, о которых пишет адмирал Левченко, весьма серьёзны и актуальны.
— Уж как-нибудь я разберусь, — улыбнулся Сталин. — Позвоните мне дня через три. Я сейчас буду очень занят по работе ЦК партии...
Каково же было удивление Василевского, когда вождь вызвал его в Кремль на другой день.
— Есть ещё на нашем военном флоте порядочные адмиралы, — сказал он, листая документ Левченко. — Нельзя допустить, чтобы наш Военно-Морской Флот был слабее флотов наших вероятных противников, и мы этого не допустим. Так что ваше предложение я принимаю.
— Я бы счёл возможным дать адмиралу Левченко выступить с докладом, положив в его основу тезисы записки, — заметил Василевский.
— Вы угадали мои мысли. — Веселинки заблестели в глазах Сталина. — Должен признаться, что и в годы войны вы нередко угадывали мои мысли. Хорошо это или плохо?.. Ну вот, вы уже и покраснели, как будто я сказал что-то недозволенное. Смею заметить, что Наполеон не любил, когда генералы угадывали его мысли. А фельдмаршал Кутузов, наоборот, прислушивался к голосу своих соратников, но решение подчас принимал совсем противоположное и, как правило, единственно верное. Я, как вы, должно быть, помните, в войну тоже ценил мнение генералов и маршалов, особенно Жукова и ваше, но решения принимал, не всегда одобренные Жуковым и вами. Не так ли?
— Да, но я никогда не скрывал своих чувств и говорил вам о том, что меня волновало и что жгло душу, — тихо ответил маршал.
— Помню, как вы и Жуков убеждали меня запретить проведение операции в мае сорок второго по освобождению Харькова, которую затеяли Тимошенко и Хрущёв. Но я разрешил им наступать, в итоге — неудача! В то время были у меня и другие ошибки, и я не боюсь их признать. Назовите мне хоть одного полководца, у которого не было бы ошибок? Не назовёте, ибо такого полководца нет! — Сталин помолчал. — Кажется, мы с вами ударились в философию. Вернёмся к записке адмирала Левченко. Претензии у него к Юмашеву весьма убедительны, и давайте в срочном порядке обсудим этот документ...
Между тем Левченко с нетерпением ждал, когда ому позвонит военный министр. Но Василевский не давал о себе знать. А позвонил адмиралу начальник Генштаба генерал армии Штеменко, с которым Гордей Иванович давно был дружен.
— Как там на флотах, нет штормов? — В трубке было слышно, как Штеменко засмеялся.
— Вы что, Сергей Матвеевич, собираетесь в отпуск?
— Какой отпуск, дружище! — воскликнул Штеменко. — Дел у меня под самую завязку!.. Чего я тебя побеспокоил? Ровно в десять, то есть через час, быть тебе в кабинете военного министра!..
Левченко обрадовался: неужели его записке Василевский дал ход? Он терялся в догадках и слегка волновался, а когда подошло время, поспешил к Василевскому. Постучал в дверь и, услышав «входите», шагнул в кабинет.
— Доброе утро, Гордей Иванович! Садитесь, пожалуйста. — Василевский кивнул на рядом стоявший стул. — Извините, что не смог лично позвонить вам. Я был у товарища Сталина.
— Вы отдали ему мою записку? — на одном дыхании спросил Левченко.
— Да, и она его очень взволновала. Решено ваш документ обсудить на Главном военно-морском совете. Вам поручается сделать доклад.
— Вот это да! — образовался Левченко. — Спасибо за поддержку, товарищ маршал!..
Вернувшись к себе, Левченко собрался доложить обо всём своему начальнику, но Юмашев сам вызвал его. В кабинете находился также адмирал Головко.
— Час тому назад со мной разговаривал товарищ Сталин, — глухо молвил Юмашев. — Он распорядился готовить заседание Главного военно-морского совета. И что интересно, Гордей Иванович, не я, а вы докладчик на этом заседании. Скажите, отчего вдруг вам такой почёт? С вами говорил Иосиф Виссарионович?