— Мой поезд в час ночи, — сказал Азар, глядя на часы. — Если позволите, я провожу вас... А вот и такси. — Он поднял руку, и «эмка» остановилась. — Настя, командуйте, куда нам ехать.
— На улицу Часовую, дом десять, неподалёку от метро «Динамо», — обратилась она к водителю.
Вскоре они подъехали к дому, где жил её брат. Вышли из машины, и тут к ним подошёл парень с густой чёрной бородой.
— Настя, я тебя жду битый час! — закричал он.
— Это и есть мой брат, — улыбнулась Настя. — Федя, познакомься, Азар тоже из Полярного.
Фёдор пожал руку, с минуту пристально смотрел на него, потом воскликнул:
— Боже, кого я вижу! Так это вы, товарищ командир?! — Он взял Кальвина за руку. — Прошу ко мне в гости. У меня сегодня большая удача. На аукционе я продал свою картину «Полярное сияние», так что и это отметим. — И вдруг спросил: — А вы, товарищ командир, не женились?
— Нет ещё...
— Тогда берите в жёны мою сестру! — выпалил Фёдор. — Она очень добрая.
— Перестань, Фёдор! — рассердилась Настя. Взглянула на Азара: — Есть ещё время. Может, зайдёте к нам?
Азар, однако, решительно отказался:
— Боюсь опоздать на поезд, а матери уже отстучал телеграмму. Если не приеду, будет переживать.
— Товарищ командир, зашли бы минут на пять, а? — умолял Фёдор. — У меня есть армянский коньячок! — Но, увидев строгое лицо Азара, произнёс: — Всё ясно, я пошёл...
Настя стояла и не знала, как ей быть. Она отчего-то робко улыбнулась, но тут же на её лицо набежала тень, и оно стало каким-то чужим.
— Ну что, Анастасия, до встречи в Мурманске? — нарушил тишину Азар.
Она дала ему свой адрес. Он взял в руки её тёплую ладонь.
— Там я найду вас. А сейчас поеду к маме.
Дома Азар не находил себе места. Куда бы он ни шёл, что бы ни делал, Настя стояла у него перед глазами. Мать обрадовалась приезду сына, попросила пойти с ней на рынок, чтобы сельчане увидели, каким стал её Азар, навестили его учительницу.
Вечером Азар собрался на рыбалку, но мать остановила его:
— На речку не ходи. Про отца хочу рассказать. — Она хмуро сдвинула брови. — Не всё ты знаешь о нём, сынок. В последнее время я часто хвораю, сердечный приступ был, боюсь, что, как умру, унесу с собой в могилу правду о нём, моём Петре Гавриловиче...
— Какая ещё правда, мать? — удивился Азар. — В Гражданскую он смело рубил беляков, погиб под Ростовом.
— В двадцатом году зимой я жила в Ростове на квартире у одной старушки, а ваш отец служил в штабе Деникина, разведкой занимался. Оскар воевал на Западном фронте вместе со своим земляком Сашей Василевским, а ты ушёл, в Первую Конную армию Будённого. Я тогда столько слёз выплакала, боялась, что красные узнают про моего мужа и всех вас порешат.
Азар слушал мать затаив дыхание.
— Ну, а дальше что было?
— Ничего хорошего, сынок, не было, — вздохнула мать. — В январскую ночь двадцатого года, когда красные наступали на Ростов, а деникинцы оборонялись, отец пришёл домой. На нём была чёрная кожаная куртка, фуражка с красной звездой, левая рука забинтована. «Пуля вчера задела под Батайском», — сказал он, перехватив мой взгляд. Я, сынок, так рада была его приходу, что зашлась слезами. Хотела позвать соседку, чтобы дала немного керосина в лампу, но отец крепко схватил меня за руку. «Не смей, — говорит, — звать соседку, никто не должен знать, что я был у тебя». Он быстро собрал свои вещи, револьвер спрятал в карман куртки. Говорил: «Жаль мне тебя бросать с сыновьями, да что поделаешь, не хочу жить при Советах. Уйду со штабом генерала Деникина. Куда он, туда и я. Но ты, жёнушка, не горюй, я скоро сюда вернусь, так как Советской власти не жить». — «А что сказать сыновьям, когда вернутся с фронта?» — спросила я. «Скажи им, что погиб я в бою под Ростовом и что ты меня сама похоронила». — «Зачем мне грех на душу брать?» — «Так надо, — ответил он. — А если большевики узнают, что я сражался на стороне белых, всех вас расстреляют...» Ушёл он в ночь, а утром в город ворвались красные.
Мать помолчала.
— Долго я хранила эту тайну, теперь же пришло время сказать вам правду. Не знаю, жив ли ваш отец, но один мой знакомый видел его в Париже. Говорит, седой стал как лунь и борода такая же седая. По-прежнему он в свите генерала Деникина. Жаль мне его. — Она встала. — Будешь в Москве, поведай эту тайну и Оскару. Мы трое честны перед Советской властью, и упрекать нас не за что. И тебе с Оскаром нечего бояться. Сам Сталин говорил, что сыновья не отвечают за деяния своих отцов.
«Пусть всё останется так, как было, и Оскару я ничего не скажу» — решил Азар.